«Наверное, это вкусно, — подумал про себя доктор Фрейдин. — Надо будет попробовать».

Поднос с кильками отложили, а испытания продолжались.

Петр Петрович попросил будущего кандидата в мэры нарисовать неизвестного науке зверя, такого зверя, которого никто еще не видел.

— Если его зверь будет мягким и закругленным, — тихо сказал доктор папе, — значит, у него добрый и незлобивый характер. Если зверь будет весь в шипах и рогах, значит, наш пациент агрессивный и опасный.

Жабжабыч взял в свои перепончатые лапы коричневый карандаш и вовсю застарался, высунув язык.

— И что это у вас получилось? — добродушно спросил степенный доктор через десять минут.

— Сын Чебурашки, — сказал Жабжабыч.

И действительно, он нарисовал маленького глазастого Чебуренка. Доброго, но с небольшой бейсбольной битой в руках.

— Почему же его еще никто не видел?

— Он к нам еще не приезжал.

— А зачем ему, этому сыну, бейсбольная бита?

— От бандитов отмахиваться и от комаров, — ответил Жабжабыч.

— От каких комаров? — спросил профессор.

— От обыкновенных, — объяснил папа. — От мух цеце всяких.

После некоторого раздумья доктор Фрейдин произнес:

— Я не знаю, как оценивать его способности. То ли он нормальный на все сто процентов, то ли он на все сто процентов сдвинутый. Но мы еще поработаем.

Старший Устинов все время нервничал:

— Признают Жабжабыча ненормальным — придется его в поликлинику сдавать для опытов. Признают нормальным — придется в Госдуму выдвигать.

— Вот что, — решил профессор, — а расскажите-ка вы мне о своем детстве. Где вы родились, в какой семье. Первые воспоминания.

Жабжабыч не стал чикаться. Он сразу начал:

— Родился я в семье летчика в городе Коврове. Мать моя была учительница. Нас было трое братьев. Я, как только родился, сразу пошел в школу. По зеленой траве.

— Что ты несешь?! — вскричал папа. — Какая семья летчика? Какие трое братьев?

— Он правильно несет, — сказал профессор. — У него же сознание старшего научного сотрудника из нашего института. Когда энцефаллограмму снимали, они сознанием поменялись. Я читал об этом в научных выпусках нашей кафедры. Фамилия сотрудника была Павлов.

— Вы тогда вашего Павлова и изучайте, — сказал папа. — А то я тут у вас с ума сойду. Никакой это не Павлов был, а старший научный сотрудник Круглый. Кажется, Д. У. — Дмитрий Ульяныч.

Но профессор его не слышал. Он весь был поглощен Жабжабычем.

— Где вы сейчас работаете? — спросил он. — Есть ли трудности?

— Я охраняю жилой объект — дом Устиновых, — ответил пациент. — Трудности есть — мало дают креветок.

— А где работали раньше?

— Работал в Министерстве обороны. В должности полковника.

— Это как? — поразился доктор. — И кем же вы были в этом оборонном министерстве?

— Служил в должности полковника-инструктора в питомнике служебно-розыскных собак «Красная звезда».

— А почему ушли? Были трудности?

— Были. Мне никак не могли найти китель по размеру.

Ответы Жабжабыча не только удивили профессора Фрейдина, но и успокоили. Он все больше склонялся к абсолютной нормальности клиента.

Но все же для консилиума он позвал невропатолога Бутылкина из соседнего кабинета.