И из глаз Карабаса градом покатились крупные слезы.

У меня защипало в носу, а Мариша начала всхлипывать.

Андрей отвернулся в сторону, и плечи его стали подозрительно подрагивать.

– Хватит! – закричал лейтенант, обнаружив, что окружен рыдающими людьми. – Возьмите себя в руки. Что еще вы можете сказать по поводу убитой? Кроме ревнивого любовника и психа, писавшего ей угрожающие письма, были у нее еще враги? Может быть, кто-то хотел занять ее место в программе? Или ревнивые соперницы?

– Нет, – покачал головой Карабас. – Я никого не могу назвать. Любовников Алина легко бросала, это правда, но никогда ни у кого не отбивала. Этого у нее не отнять. Подобрать могла, но отнять ни за что.

– Брошенные любовники, – сделал отметку лейтенант. – Клоун, наездник и фокусник. С них и Начнем. Где я могу с ними побеседовать?

– У меня, – с готовностью предложил Карабас. – Пойдемте, их позовут.

Нам в шатре тоже делать было нечего, поэтому мы побрели в фургончик Андрея. Но там нас атаковали жаждущие подробностей люди. Рассказав все, как было, Мариша спросила:

– Никто из вас не видел поздно вечером на территории ярмарки чего-либо подозрительного, к примеру, странного типа, который бы тащил на себе что-то тяжелое? Напоминающее человеческое тело?

Увы, ничего похожего никто не видел. Наконец нам удалось остаться одним и обдумать ситуацию, в которой мы оказались.

– Не можем же мы оставить все в неопределенности, – полувопросительно сказала Мариша. – Мы в какой-то степени ответственны за то, что случилось. В конце концов мы нашли тело.

– Меня не нужно убеждать, – сказала я. – Мы обязаны найти убийцу Алины или на худой конец ее тело. Нечего надеяться на этого лейтенанта. Он даже экспертов не вызывал, чтобы осмотреть место происшествия.

– Придется нам сделать это самим, – сказал Андрей. – Сейчас самое время.

И мы прокрались обратно к шатру. Четких следов на опилках не сохранилось, но возле щита с прикованной к нему Алиной кто-то явно ходил, и этот кто-то был мужского пола. Судя по следам – очень крупный мужчина.

– Это либо кто-то из клоунов наследил, вырядившихся в ботинки для выступлений, либо наш великан Геша, – развеял мои сомнения Андрей. – Но Геша весит под двести килограммов, рыхлые опилки под его ногами должны были примяться значительно сильней.

– Значит, кто-то из клоунов? – спросила я.

– Или кто-то, позаимствовавший у них часть костюма, – сказал Андрей.

– Это мог сделать только кто-то свой, – сказала Мариша.

– Не совсем так, – возразил Андрей. – Конечно, легче утащить ботинки кому-нибудь из своих, но при должной смекалке и толике везения и посторонний вполне мог выкрасть обувь у кого-нибудь из цирковых. Из фургончиков это сделать трудней, но ведь костюмы лежат не только там, но и в гримерной, а во время выступления за кулисами болтается кто ни попадя. Завтра с утра мы проверим, не пропадали у кого из клоунов их обувка.

– Смотрите, что я нашла, – сказала Мариша, дрожащей рукой протягивая нам обрывок какой-то грязной бумажки.

Мы подошли к ней поближе и увидели, что клочок исписан неровными зелеными строчками, так хорошо нам знакомыми.