Уходят.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ

Большая зала в замке Апремон.

Жильбер д'Апремон, де Монтрёйль, Сивард, аббат Оноре, Конрад д'Апремон, прокурор, латники и крестьяне.

Д'Апремон. Присядьте, мессир Сивард, если вас это занимает. Посмотрите, как у нас во Франции отправляется правосудие.

Сивард. Охотно. Я не прочь взглянуть на рожу такого смелого плута.

Садятся.

Конрад (Жильберу д'Апремону). Отец! А пытать его будут?

Д'Апремон. Там будет видно.

Конрад. Его будут пытать!

Д'Апремон. Что ж, начнем. (Латникам.) Введите убийцу.

Входит Рено в кандалах.

Сивард. Молодчина, и славно сложен, честное слово! Широкие плечи, уверенный вид! Он был бы хорош с луком в руках и колчаном сбоку.

Д'Апремон. Так это ты, злосчастная тварь? И ты еще смеешь глядеть людям в глаза?

Де Монтрёйль. По лицу видно, что он способен на всякое преступление.

Аббат. При одном его виде меня трясет лихорадка.

Д'Апремон (пошептавшись с прокурором). Отвечай, злодей: какой дьявол внушил тебе мысль убить нашего доброго сенешаля?

Рено. Я уже сказал. Он был виновником смерти моей сестры.

Д'Апремон. Да разве это причина, чтобы вассал посмел поднять руку на своего господина?

Рено. По-моему, да.

Д'Апремон. Он еще гордится своим преступлением! Найдется ли для такого мерзавца достаточно суровая кара? Ага, ты опускаешь голову! Собираешься заплакать. Только попробуй разыграть передо мной притворное раскаяние — увидишь, поможет ли это тебе.

Рено. Я не раскаиваюсь.

Д'Апремон. Так ты, гадина, не раскаиваешься?! Почему же ты отдался в руки правосудия?

Рено. Я боялся, что за одного виновного могут пострадать невинные. Вы могли бы казнить каждого десятого или пытали бы женщин и детей, как это было в прошлом году в Бур-Нёфе. Я отдал себя в ваши руки, чтобы предотвратить несчастье.

Де Монтрёйль. Болван!

Д'Апремон (Сиварду, тихо). Мне просто стыдно, что у этого негодяя больше мужества, чем у некоторых дворян!

Аббат. Да он одержим бесом!

Де Монтрёйль (Сиварду). Есть у вас в Англии такие негодяи?

Сивард. Клянусь копьем святого Георгия, смелость этого чудака мне нравится! Хотел бы я, чтоб он был англичанин и служил у меня латником.

Аббат (тихо). Рыбак рыбака видит издалека.

Прокурор (д'Апремону). Монсеньор! С вашего позволения, следовало бы спросить его, были ли у него сообщники.

Рено. Их было двое.

Д'Апремон. Назови их.

Рено. Не могу.

Д'Апремон. А ты не знаешь, что у меня есть средство заставить тебя заговорить?

Конрад. Ага, ага, его будут пытать!

Де Монтрёйль. Помолчи, увидим.

Д'Апремон. Что же, ты одумался? Назовешь?

Рено. Да как же я могу это сделать? Мне помогли двое из шайки Оборотня. Я их не знаю.

Д'Апремон. Я подвергну тебя пытке.

Рено. Все равно я ничего больше не могу вам сказать.

Аббат. Два человека, его помощники в этом отвратительном убийстве, были черны, как черти, и действительно он просил их передать несколько слов Оборотню.

Д'Апремон. Что же он сказал, кузен?

Аббат. Я был так потрясен, что ничего не расслышал.

Д'Апремон (пожимая плечами). Да, правда, для духовных лиц мужество не обязательно. (К Рено.) Что ты им сказал.

Рено. Я просил этих людей поблагодарить их атамана Оборотня.

Д'Апремон. А откуда ты знаешь разбойника, которого зовут Оборотнем?

Рено. Я встретил его раз в лесу. Я сильно горевал после смерти сестры и попросил его помочь мне отомстить. Он мне обещал и прислал двух человек.

Д'Апремон. Где теперь Оборотень?

Рено. Не знаю. Говорят, он никогда не проводит двух ночей в одном месте.