– Она на улице.

– Ты о ней что-нибудь знаешь?

– Это какая-то знакомая Имары. Я не слышала о ней до тех пор, пока Имара не организовала заговор, чтобы избавиться от Имара, Ланга и всех остальных. Адет легко становится видимой и быстро меняет облик. От нее требовалось только заманить тебя к нам, причем так, чтобы Хаос, Дайгед и прочие решили, что она – из шайиров.

– Мысль устроить заговор подала маме Адет, – произнесла Кэт.

Мэгги словно обухом по голове ударили. Меня, впрочем, тоже.

– Давно? – спросил я. – Кэт, мне кажется, ты появилась на свет отнюдь не случайно. Твоя матушка рассчитывала...

– Перестаньте.

– Извини. Я всего лишь...

– Перестаньте, пожалуйста.

– Очень может быть, – согласилась Магодор. – Если она кого-то боялась, тело смертного было самым безопасным укрытием...

– Прошу вас!

– Не отвлекайся, – напомнил мне Покойник.

– Кто такая Адет? Это очень важно, Кэт.

– Подруга моей матери. Может быть, любовница, я не знаю. Стоило Имару отвернуться, как мама... В общем, сколько себя помню, Адет всегда была рядом. Но меня она не замечала.

– Где сейчас твоя мать? – процедила Магодор. – И где настоящая Адет?

– Не знаю. Я все время была здесь.

Дин прошел по коридору. Я услышал, как открылась и захлопнулась дверь.

– Какого черта?

– Я велел выпустить попугая.

– Отлично. Еще найди ему кота, пусть позабавится. – Я повернулся к Магодор. – Что тебе известно об Адет?

– Ничего. Я впервые услышала о ней, когда Имара предложила заманить тебя в ловушку.

– Сколько вас всего? Или ты не знаешь?

– Понятия не имею. По-моему, никто не представляет, сколько тысяч богов пришло в этот мир в пору Великого Переселения. Не было необходимости считать. И потом, разве ты, к примеру, знаком со всеми жителями этой огромной свалки под названием Танфер?

Разумеется, нет. Я даже не всех соседей знаю в лицо. Люди приходят и уходят. Но боги – дело другое. Или я ошибаюсь? Могу и ошибаться, ведь я не из тех, кто кичится тремя «В» – всеведением, всемогуществом и вездесущностью.

Жалкие свинцовые божки. Верно, Пройдоха, ох как верно! Жалкие и свинцовые, все до единого.

Чем дольше я с ними общался, тем хуже становилось мое мнение о богах. Может, прав был поэт, сказавший, что близость порождает презрение.

– Гаррет, диббук решил вернуться. Или ему приказали.

В коридоре раздался грохот. Мгновением позже завопили в унисон Дин и Попка-Дурак.

Я улыбнулся Магодор.

– Она вернулась.

– У меня не хватает сил закинуть ее подальше, – удивленно проговорила она.

Диббук вновь двинулся к моему дому.

Соседи быстро поняли, что происходит нечто странное. Улица опустела.

Я принялся плакаться: мол, вы только посмотрите, это же разбой; потом увидел миссис Кардонлос – старуха победно ухмылялась: еще бы, у нее появился новый повод для презрения.

– Что скажешь, старый хрыч?

– Интуиция подсказывает мне, что Адет – этой Адет – нет ни в одном пантеоне.

С помощью своей интуиции Покойник штопал прорехи в паутине, которую плели его многочисленные мозги. Штопать прорехи, надо отдать ему должное, он умеет. Но не раскроет своих мыслей до тех пор, пока не будет уверен на все сто. Он терпеть не может ошибаться – ошибки донимают его сильнее, чем невозможность испытывать удовольствия, доступные для живых.

– Точно?

– Не совсем.