Что все это значит? Покойник не стал ни о чем спрашивать, из чего следовало, что он читает мои мысли, а до подобного рода вещей мой сожитель опускался лишь в крайних случаях.

– Еще чаю, мистер Гаррет? – шепотом спросил вернувшийся Дин.

– Если не трудно. Что там происходит?

– Они передают ему городские слухи, а он пытается выстроить теорию об истинных намерениях Слави Дуралейника.

Должно быть, Дина напугала моя гримаса. Он схватил пустую кружку и тарелку и был таков. Я стиснул край столешницы с такой силой, что просто удивительно, как не сломал себе пальцы.

Мне хотелось завопить во всю глотку. Учинить в доме дебош. Произнести слова, из-за которых от меня отказалась бы родная мать. Выволочь на улицу этот мешок высохшего верблюжьего дерьма, пускай кормит собой бездомных личинок и прочих тварей. Но поскольку я не мог выдать себя, оставалось одно – сидеть, раскачиваясь взад-вперед, и издавать звуки, за которые, услышь их кто-нибудь, Гаррета наверняка забрали бы в отделение для умалишенных больницы Бледсо.

Дин открыл мне глаза на истинное положение вещей. Гнусный логхир использовал мои страхи, чтобы убедить меня в своей полезности, а на самом деле старался исключительно ради себя!

– Я есмь логхир, живой и мертвый. Я прожил на этом свете дюжину с лишним столетий, Гаррет, но до сих пор не встречал столь циничного, эгоистичного и скаредного типа, как ты. Грядут великие перемены. На наших глазах творится история, совершаются истинные чудеса. А ты требуешь, чтобы я занялся мелкой сварой, которая, вполне возможно, иссякнет сама собой.

Я не закричал, не стал кататься по полу с пеной у рта, не ворвался к Покойнику в комнату и не задушил его в присутствии свидетелей. Ибо какая от этого польза? Ему все равно, он и так мертвый. К тому же в доме посторонние. Поэтому пришлось довольствоваться тем, что я начал рисовать в воображении изощренные пытки, которым подвергну Покойника, когда гости уйдут.

– Если ты будешь постоянно меня отвлекать, я не смогу поддерживать иллюзию твоего отсутствия.

У логхира не один мозг, а несколько, поэтому он способен одновременно делать два или три дела. Из чего следует, что он может быть занозой сразу в энном количестве задниц. С моей точки зрения, весьма сомнительное достоинство.

Мысль о том, что я могу сражаться с ним лишь в темных глубинах своей души, лишь усугубила ситуацию...

– Хватит брюзжать, Гаррет. Задумайся лучше над тем, как ты оказался в таком положении.

Типичный совет старого негодяя. Иными словами, учись думать сам, мне объяснять надоело.

Легко сказать. Ни с чем подобным я до сих пор не сталкивался. Правда, поскольку ключ – это я, загадки тут никакой нет (хотя как посмотреть; с какой стати меня выбрали в ключи?).

Быть ключом мне не нравилось, но я понимал, что Покойник вряд ли ошибся. Чем иным можно объяснить тот факт (на который, кстати, не обратил внимания Пройдоха), что я спокойно вошел в храм, куда не могли проникнуть даже боги?

Как я ухитрился стать ключом? И когда? Почему меня не соизволили спросить? Девственницы, рождающие детей богам; наставники, вбивающие в божественных отпрысков основы управления и манипулирования верующими, – все они обычно удостаиваются визита посланца с небес. Так сказать, на дорожку. А я? Кто ко мне прилетал? Шиш. Голый шиш. Нет уж, увольте. Я буду помогать обыкновенным людям, которых знаю и которым хочу помочь. А боги перебьются.

Вообще-то вникать в семейные неурядицы клана Вейдеров не хотелось. Просто этот вариант представлялся более безопасным, чем та яма с дерьмом, в которую я угодил.

Покойника, должно быть, мои рассуждения изрядно позабавили, но поскольку у него были гости, он избавил меня от своих замечаний. Добившись от своей клиентуры необходимых сведений, он снабдил их новыми поручениями и отослал восвояси.