– Погода.

– И все? – Жука определенно что-то беспокоило.

Он подался ко мне:

– В основном. Понимаешь, «Зов» не считает меня благонадежным. Кто-то накапал, что я пою нелюдей.

По-настоящему пили только гномы и крысюки. Причем гномы предпочитали накачиваться по домам.

Крысюков я недолюбливаю, поэтому следующая фраза далась мне с трудом:

– Их деньги по цвету не отличаются от прочих.

– Скажу тебе честно, приятель, творится неизвестно что.

Я погладил ожог на щеке:

– Ты и не подозреваешь, насколько прав. Чем будешь кормить?

Он поставил передо мной еще одну кружку темного. Я швырнул на стойку монету. Как говорится, квиты.

– Фирменным блюдом. Сосиски с кислой капустой. Или с бобами. А хочешь, подам пирог с почками. Его никто не пробовал, разве что Торчок. – Он ткнул пальцем в сторону наименее респектабельного из своих клиентов.

– А где Хвастун? – Обычно они с Торчком надирались вместе.

Жук пожал плечами. Когда он так делал, становилось понятно, откуда взялось его прозвище. В прошлом, когда он был мясистее, оно подходило к нему куда больше.

– Я слыхал, они разругались. Из-за бабы.

– Елки-моталки, да им обоим лет по двести.

– Не валяй дурака, Гаррет. Они оба немногим старше твоего.

Я опорожнил кружку и попросил налить по-новой.

– Давай свои сосиски. И не напоминай мне так часто, что я веду себя как пьяный крысюк.

Он ухмыльнулся и принялся помешивать варево в котле. По доброте душевной Жук положил мне две сосиски вместо одной. Судя по цвету, варились они слишком долго.

– Не ворчи, Гаррет. Мой тебе совет: не налегай на пиво. А то свалишься где-нибудь под забором.

– Растолкуй лучше, что у тебя с «Зовом». Они предлагали тебе свою помощь? – Это означало вымогательство под благовидным предлогом.

– Можно сказать и так. – Он положил на тарелку поверх кислой капусты две картофелины.

– Я могу посодействовать. Поговорю кое с кем, и они от тебя отстанут.

Шустера хлебом не корми – подкинь ему такой случай. Вдобавок мне далеко не по душе деятельность «Зова».

– Поговори. – Жук пододвинул тарелку ко мне, затем уставился на что-то за моей спиной и внезапно побледнел.

В дверной проем проник черный бумажный листок. Он трепыхался словно на ветру. За ним виднелась огромная псина с разинутой пастью, из которой свешивался длинный язык. Глаза псины сверкали алым. Показался второй пес, затем появилась Мона во всей своей красе и в полном вооружении.

– Что ты натворил, Гаррет? – прохрипел Жук.

Неужели он их видит?

– Кто, я?

– Они же пришли не за мной.

– Ты прав, приятель.

Дверной проем стал золотистым. Замелькали тени. Пожаловал старина Торбит. Похоже, вот-вот явятся и остальные.

Значит, шайиры одолели годоротов?

Я принялся поглощать сосиски с кислой капустой. Шайиры испепеляли меня взглядами.

– Кто они такие? – справился Жук, наполняя мою кружку.

– Тебе не стоит этого знать. – Он был религиозен и привык относиться к богам с почтением.

Из двери потянуло холодом. Мелькнуло размытое пятно.

Черная Мона пошатнулась. Псы затявкали. Кильрак зашелестел своими оборками. Передо мной материализовался Йоркен. Он был не в настроении. Естественно, ему пришлось побегать. Йоркен схватил меня за рубашку и отшвырнул в сторону.

Одна из стен заведения рухнула. В кабак ворвались Дайгед, Родриго и Ринго. Пожалуй, теперь Жуку придется мне поверить.

Следом за доблестными аверами вошел Имар, с чела которого срывались крохотные молнии.