Перешагивая через лужу, Морган на миг бросил взгляд вниз и. увидел собственное отражение. В подернутой рябью воде была видна фигура высокого широкоплечего человека со светлыми волосами и продолговатым шрамом на щеке, к которому Морган уже привык и перестал считать уродующим лицо. Военная форма с золотистыми нашивками и сверкающими медными пуговицами вдруг показалась ему слишком вычурной. Обычно, даже командуя кораблем, Морган носил простую рубашку и скромные темно-коричневые брюки. Однако техасцы — так их называли газеты, и так они часто называли себя сами — настаивали на военной форме. «Так надо, — сказал ему Стивен Пирсон, представитель президента Республики Техас. — Форма производит впечатление на гражданских лиц. Человек, который ведет переговоры с британцами по поставкам вооружений независимому государству, должен быть одет соответствующим образом».

Моргану был присвоен чин майора техасских морских пехотинцев — высокое звание для ведения переговоров, но не настолько, чтобы деловые партнеры чувствовали себя не в своей тарелке.

Предложение, сделанное техасцами, сразу заинтересовало Моргана. Оно давало возможность снова выйти в море и ощутить уже полузабытый вкус приключений; однако самой важной причиной, по которой Морган принял его, был страх за брата. Честолюбивого Брэндана Траска увлекли невероятные возможности, предоставляемые каждому молодой республикой, и два года назад он покинул Джорджию, чтобы вступить в ряды техасских морских пехотинцев. Сейчас Брэндан находился в Мексике, где вместе со многими соотечественниками пытался помочь восставшим против мексиканского правительства — постоянного источника всевозможных неприятностей для совсем еще юной Республики Техас.

Вестей от Брэндана не было уже давно, и плавание давало Моргану возможность самому удостовериться, что у брата все в порядке, либо по крайней мере получить о нем хоть какие-нибудь известия.

По сходням Морган взошел на пустынную палубу — почти вся команда в этот час находилась на берегу.

Судно Морган купил скорее под действием порыва, чем из расчета, но тем не менее его никак нельзя было назвать плохим капиталовложением. К тому же корабль был последней ниточкой, связывающей его с морем, морем, которому он отдал большую часть своей жизни, и Морган был очень рад, что сделал это приобретение.

Подходя к рулевой рубке, Морган заметил Сола Спита, бессменного рулевого «Саванны». Обычно Сол был немногословен и сейчас, завидев капитана, молча начал собирать вещи, чтобы немедленно отбыть на берег.

— Наконец-то я почувствую твердую землю под ногами. — Он улыбнулся, пожимая руку Моргана. — Еще немного, и я бы стал соленым.

От Моргана не скрылась прозвучавшая в словах рулевого ирония — обычно Сол чувствовал себя на суше гораздо хуже, чем в плавании. Когда Морган стоял вместе с ним на мостике, у него иногда создавалось впечатление, что Сол обладает способностью видеть морское дно, и не мог желать лучшего рулевого. Но техасцы настояли на том, чтобы Морган собственноручно управлял кораблем, и он уступил, решив на время отложить в сторону свой бизнес по продаже хлопка и снова почувствовать в руках штурвал.

— Доброе утро, майор, — раздался негромкий голос от трапа, ведущего вниз, в отделанную дубовыми панелями, с дубовыми стульями вокруг тяжелого стола кают-компанию. За ней располагались еще две каюты: одна — для капитана, вторая — для стюарда.

— Лейтенант Гамильтон Рейли. Меня назначили вашим сопровождающим во время предстоящего плавания.

Рейли поднялся по трапу на палубу, и Морган, обменявшись с ним рукопожатием, отметил твердость руки лейтенанта.