— Отпусти меня, — придушенно пробормотала Мари, пытаясь преодолеть охватившую ее слабость и сдержать дрожь от окатившей ее волны сексуальной чувственности.

— Разве другие мужчины не обнимали тебя… не трогали тебя? — В его красивом голосе послышались грозовые нотки. — Так почему, по-твоему, я должен вести себя иначе?

Ее потяжелевшие и набухшие груди поднимались и опадали, ее отвердевшие соски натянули тонкую ткань лифчика. Томный жар скапливался меж ее бедер, заставляя перебирать ногами и выгибать спину. Но в ее затуманенном сознании возник животный страх перед своей собственной реакцией на его ласки.

— Не делай этого!

— А твои глаза говорят: «делай», — возразил он. — Если бы я вел себя, как мужчины твоего мира, ты бы не отвергла меня пять лет назад. А я позволил тебе остаться свободной. Знаешь, почему африканцы не оставляют незамужнюю женщину наедине с мужчиной? Да потому, что мужчина грешен, а женщина слишком слаба, чтобы не поддаться искушению, ибо разве не создана она, чтобы быть величайшим наслаждением в жизни мужчины? И когда ты будешь моей душой и телом… Именно это я пообещал себе в Париже и выполню это свое обещание скорее, чем ты думаешь…

— В аэропорт! — судорожно воскликнула Мари.

Принц негромко рассмеялся и сильной рукой, скользнувшей на ее поясницу, прижал ее еще плотнее к себе.

— Взлетающий самолет… Небо открывается, как ворота в твой собственный рай… Очень привлекательно… Но ты ведь необычайно чувственная женщина, — хрипло прошептал Джамал. — Я распознал это с самого начала.

Сильная дрожь сотрясла ее тело, когда горячее дыхание принца опалило ее щеку. Он жадно и сокрушительно овладел ее ртом, и она так стремительно и глубоко погрузилась в неведомый ею мир, что почувствовала себя потерянной. Кончиком языка он раздвинул ее губы и принялся исследовать влажный и нежный рот. С глухим стоном Мари загорелась всепожирающим пламенем страсти.

Ее охватило дикое, неизведанное и всепоглощающее возбуждение. С каждым новым лихорадочным поцелуем она оказывалась на краю отчаяния и ожидания следующего поцелуя и старалась прижаться к горячему, мощному телу Джамала. Она искала близости, жаждала ее всем своим женским существом. Ее руки потянулись вверх, чуть задержались на его широких плечах и судорожно обвили его крепкую шоколадную шею, ее ищущие пальцы заиграли с густыми черными волосами на его затылке.

Подавив невольно вырвавшийся стон, он вдруг с силой сжал ее в своих объятиях и приподнял, прижимая к себе, целуя ее с ненасытной жадностью и раздувая пламя ее возбуждения до невыносимой степени. Мари вжималась в него, запустив пальцы ему в волосы. Он был ее единственным спасением в водовороте необузданной страсти. Принц пробормотал что-то, словно пытаясь освободиться от ее припухшего рта, но она не отпускала его и целовала с той неугасимой жаждой, которую он сам же пробудил в ней.

Джамал нежно опустил ее на мягкий ковер, накрыв ее, дрожащую, своим большим мускулистым телом, и жар желания воспламенил ее всю, заставив выгнуть бедра и высвободить ноги из обвивающего их халата. Его ладонь охватила ее грудь, она задохнулась, шокированная неизведанным ощущением, и выгнулась навстречу ему всей своей напряженной, ищущей плотью.

Джамал отвел свои губы от ее рта и уставился на Мари сверкающими глазами, судорожно переводя дыхание. Ослабив свои объятия, он погладил кончиком пальца ее бесстыже разбухший сосок, вызвав пульсирующую боль в самом средоточии ее женственности.