— Скажи мне все-таки, почему ты не улетела, пока была такая возможность? — настойчиво спросил он.

— Сейчас это уже не имеет никакого значения.

— Предупреждаю: теперь, когда ты стала моей женой, я не потерплю от тебя скрытности.

Мари вся вспыхнула от негодования. Его жена. Неприятного напоминания хватило, чтобы опять разозлить ее. Не смягчила ее чувств и его непреклонная интонация — он словно укорял расшалившегося ребенка! Она гордо вскинула голову, ее изумрудные глаза гневно сверкнули.

— Это вполне в твоем духе.

— Объяснись! — резко выпалил Джамал.

Мари издала презрительный смешок, вспоминая, как быстро переменился после свадьбы любящий муж ее тетки.

— Я знаю, что африканец забывает обо всяких приличиях, едва наденет обручальное кольцо на палец женщины. Тогда он уже ничего не опасается, считает, что может поступать как ему заблагорассудится, ведет себя как хозяин дома, а столь обожаемая раньше невеста становится просто еще одним приобретением, которым он может распоряжаться, как ему Бог на душу положит. Так вот, прежде чем ты насладишься этим обманчивым ощущением всемогущества, позволь мне заверить тебя, что это кольцо на моем пальце ровно ничего не значит для меня! — объявила Мари.

Джамал выслушал ее речь внешне безмятежно, но от излучаемой им неистовой энергии ее било, как электрическим током. Его молчание страшно пугало Мари. Всем своим нутром она ощущала неодолимую силу его темперамента, гораздо более мощного, чем ее собственный. В необузданном желании избавиться от его воздействия она сорвала с пальца кольцо и швырнула его в фонтан.

Напряженная тишина затягивала ее как болото, из которого она не могла выбраться.

— Это кольцо не больше чем фарс! — выпалила Мари, взбешенная тем, что ей поневоле пришлось перейти в оборону.

Лицо Джамала окаменело, его шоколадная кожа приобрела серый оттенок. Он оглядывал ее потемневшими от гнева и холодными как камень глазами.

— У тебя ужасные манеры и характер избалованного ребенка. Ты бездумно бранишься, не заботясь о такте, сыпешь оскорблениями. Подозреваю, это отрыжка той жизни, которую ты вела, руководствуясь только своими эмоциями, а не рассудком. Ты напрасно думаешь, что я потерплю такие выходки. Достань кольцо! — приказал Джамал.

Взбешенная его выговором, раскрасневшаяся, задыхающаяся, Мари со злостью уставилась на него, едва сдерживаясь, чтобы не затопать ногами.

— Без кольца ты не сможешь войти в мой дом, — предостерег ее Джамал.

— Прекрасно! Я никогда и не желала этого дурацкого кольца! — парировала она.

— Ты хочешь, чтобы я обращался с тобой, как со шлюхой? Что ж, твое желание может быть исполнено…

— Как, как? — Мари аж задохнулась от негодования.

— Каждым своим оскорбительным словом или жестом ты подрываешь мое уважение к тебе. Смотрю на тебя и задаюсь вопросом: да стоило ли из-за этой женщины обижать моего благородного отца? — с издевкой промолвил Джамал. — То, что обещало стать счастливейшим днем в нашей жизни, обернулось слезами, раздором и сожалением. Я теряю последнее терпение. Достань кольцо, иначе проведешь ночь здесь… Без него ты мне не жена!

— Ты думаешь, меня это волнует? — воскликнула Мари, сжимая кулаки.

— Тебе, пожалуй, следует преподать урок жестокого обращения. Только тогда ты, может быть, оценишь, что я никогда не обращался с тобой как с низшим существом… до сих пор.

Если он всерьез думает, что я заберусь в этот гнусный фонтан и вымокну до нитки, то он глубоко заблуждается — с этой мыслью Мари продолжала стоять как каменная статуя.