— Никогда еще не чувствовала я себя такой счастливой, — прошептала Мари как в тумане, ибо действительно испытывала неземное ощущение…

— И я! — Он освободил ее от тяжести своего тела, перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что теперь уже она лежала на нем. — В порядке? — лениво переспросил он.

Мари напряглась, не готовая к такому немедленному допросу.

А Джамал полностью расслабился. Он провел подразнивающим указательным пальцем по ее чувствительному подбородку.

— Думаю, что должен предупредить тебя: то, что ты считаешь безопасным, не является очень уж надежным способом контроля за рождаемостью.

— Я принимаю противозачаточные таблетки, — солгала Мари.

— Неужели! — недоверчиво спросил Джамал и чуть приподнял ее над собой, чтобы взглянуть ей в глаза. — Но почему ты принимаешь такие меры предосторожности?

— Из-за проблем с кожей, — краснея, ответила она.

— У тебя безупречная кожа.

— У меня бывает сыпь.

— Тебе не следовало бы принимать такое лекарство только из-за сыпи.

— Это что за допрос с пристрастием?

— Полагаю, тебе нужно проконсультироваться с Намири… Я намекну…

— Не смей! — прервала его Мари. — Неужели для тебя нет ничего святого?

— Для меня свято твое здоровье. — Джамал с упреком посмотрел на нее.

Внезапно она почувствовала себя страшно виноватой за обман и опустила голову. Он запустил пальцы в ее спутанные волосы и приник к ее пылающим губам.

— Ты очень дорога мне, — мягко произнес он. — Я готов защищать тебя даже ценой своей жизни. Не отказывай мне в удовольствии присматривать за тобой.

Никто еще не выражал желания присматривать за Мари. Никто не думал о том, что могло случиться с нею. Это так ее тронуло, что у нее сжалось сердце, будто Джамал взял его в свою нежную руку. Да, она была чрезвычайно тронута, но и невыносимо опечалена. Встретиться с подобным нежным отношением и знать, что скоро она потеряет любимого мужчину, было мучительно для нее, но она постаралась забыть об этом со всей силой своего характера. День за днем, твердо напомнила она себе.

— Меня беспокоит, что ты не связывалась со своими родителями со дня нашего бракосочетания, — заметил Джамал.

Иголочка напряжения слегка уколола расслабившуюся Мари. Нахмурив брови, она оглядела саванну с вершины утеса. Здесь, у границы дворцовых садов, Джамал приказал установить традиционную хижину жителей Африки. Роскошные ковры, расшитые золотом подушки, холодильник, полный напитков, дополняли прохладный интерьер. За прошедшие недели Мари поняла, насколько Джамал привержен местным традициям. Сюда он приходил в конце дня расслабиться, восстановить энергию.

Сознавая, что он терпеливо ожидает ответа, Мари пожала плечами.

— Мы не так близки.

— Сдержанно ты выразилась, — заметил он после паузы, протягивая ей чашечку кофе. — Для нас семья — это все. Хотя строгие родственные связи часто налагают болезненные решения и обязанности.

Грусть омрачала ее лицо. Неужели отсутствие у них с Джамалом будущего и есть самая болезненная обязанность, которую он должен выполнить, или она обманывает себя? С того дня, когда она кричала от страсти в его объятиях, Джамал больше не упоминал о предстоящей разлуке. И даже ни разу не дал понять, заботит ли его этот вопрос.

Прошедшие три недели были самыми счастливыми в жизни Мари, но для поддержания такого счастливого состояния она вынуждена была подавлять мысль о грядущих днях.