|
Ее проходы были открыты для него, два канала, ведущие к алтарю ее сердца. На этой грани зарождения жизни не было сопротивления. Да, она ощутит завершающую судорогу одновременно с ним, но ее оргазм, как и его, не имел особого значения. Она ощущала, как он напрягся в самом центре ее существа. Никогда еще не испытывала она подобной нежности. Ее мягкий рот прижимался к его рту, но она отодвинулась, ибо хотела сказать ему о том, что происходит, в тот момент, когда это случится.
Он почти не двигался в миг завершения, только содрогнулся, лежа под ней. Она почувствовала, как он увеличился, сжался и снова увеличился. И тут его встретил ее оргазм, и драгоценный дар жизни устремился в нее, теплый и удивительный, как и ее прилив, выплеснувшийся ему навстречу. Он плыл в нее. Она изливалась ему навстречу. Вот сейчас, именно сейчас, их ребенок возникнет из небытия. Их сердца замерли, благоговея перед этим моментом. — Ты сделал меня беременной, — прошептала изумленно она. — Я знаю, — пробормотал он в ответ.
38
Они были в сборе. Все без исключения. Криста вошла, нет, впорхнула в помещение. И присутствующие сразу же поняли, что с ней случилось нечто необыкновенное. У Мэри Уитни было заготовлено кислое замечание насчет пунктуальности как основной человеческой добродетели. Однако она предпочла не нажимать на курок. Настроение Кристы, приподнятое, как на Рождество, помешало ей. — Привет, дорогая, — сказал Стив. — По какой-то причине ты выглядишь еще более прекрасной, чем обычно. Криста улыбнулась ему. Неужели это так бросается в глаза? Она обрадовалась: так и должно быть. Она заново родилась. Она была как потерпевшая кораблекрушение, но мужчина, которого она любит, за ночь и половину дня возродил ее. Криста торопливо прошла к своему письменному столу и села. — Привет всем. Извините за опоздание. — Пусть тебя это не беспокоит, — сказала Мэри Уитни. — Нам всем все равно нечего делать, а ты, дорогая, по всей видимости, так занята. — Да, ночь у тебя несколько затянулась, — заметила Лайза. Она расположилась на диванчике, целиком заняв его, и выглядела как котенок в дурном настроении — если такое вообще бывает. Говоря эти слова, Лайза смотрела на Роба. Он внимательно изучал ковер. Мэри Уитни взглянула на него, потом на Кристу, затем на Лайзу. Совершенно очевидно, что прошлая ночь была хороша для одних и не удалась для других. Мэри Уитни полагала, что она одна из выигравших. — Ты рано покинула нас, Криста, — сказал Стив. — Мудрые девственницы предпочитают рано ложиться спать. — По крайней мере в теории, — со смехом отозвалась Криста и закинула ногу на ногу. Чувствовала она себя божественно. Ничто не могло задеть ее. Она чувствовала себя женой и матерью, и еще самой красивой, сексуальной и блистательной девушкой на всем белом свете. — Роб не относится к числу «умных девственников», — сказала Лайза. — Он вернулся только после восьми часов. — Это моя вина, — сказала Мэри Уитни. — Мы увлеклись дискуссией о голодающих детях и о том, как помочь им выжить, и эта дискуссия продолжалась и продолжалась… Лицо Роба вспыхнуло. Несмотря на свое радостное настроение, Криста заметила это. В чем дело? — Почему ты покраснел, Роб? — спросила Лайза. — Я не покраснел, — сказал Роб. — Здесь жарко, — вступилась за него Мэри Уитни. — И ночь была жаркая. Дьявол ее побери, но это Флорида! Здесь и должно быть жарко. — Не можешь ли ты включить кондиционер? — обратилась Криста к секретарше. |
