— Стив, я совершенно забыла, сегодня же День поминовения! Дина? — откликнулась она.

Дина Хаттон, смеясь, подбежала к ним и с разбегу заключила Кристу в объятия.

— Криста! Криста! Как здорово! Я и не знала, что ты в городе! Ну, ты и негодяйка! Почему не позвонила мне? А мы устраиваем пикник. Ты должна к нам присоединиться! Тебя-то нам и не хватает. Только не говори, что ты на работе!

Ее обгорелый на солнце носик сморщился, изображая отвращение.

Криста улыбнулась, как бы извиняясь. Ее макияж выдавал ее. Палм-Бич был единственным местом на земле, где работа считалась чем-то вроде подрывной деятельности.

— Дина, знакомься, это Стив Питтс, мой такой же старый друг, как и ты. Стив, это Дина, она занимается тем, что тратит оставленные ей предками деньги, заработанные в маленькой компании, которая именуется «Е.-Ф. Хаттон». Дина устраивает самые популярные в христианском мире вечеринки по случаю Дня поминовения.

— Великолепно. Незнакомец в нашем городе, новая кровь! Сейчас ты мне сообщишь, что он знаменит и занимается каким-то делом, вроде тебя. Я прямо с ума схожу от восторга! А у нас здесь отличный оркестр, который Дэвид вчера привез с островов на своей яхте. Ни у одного из них нет ни паспорта, ни разрешения работать, вообще ничего в этом роде. Завтра утром они исчезнут, не то мы будем иметь бледный вид, если верить старым алкоголикам, которые притворяются, будто они юристы. — Дина хихикнула при мысли, что законы могут иметь какое-то отношение к таким людям, как она. — А что, оказаться в тюрьме будет просто отдыхом после светского сезона. Мистер Терлицце пригласил Мими расписать единственную в Палм-Бич тюремную камеру. Так что теперь она вполне комфортабельна. Подумай, какой там покой, какое отдохновение!

— Как ты думаешь, Стив? Мы можем потратить на это час или два? — спросила Криста.

— Ром и музыка… Конечно, можем.

— Я уверена, что есть немного рома «Маунт-Гей» где-то там. Нам частенько не хватает еды, но сомнительно, чтобы у нас могло кончиться спиртное.

Дина даже рассмеялась от столь невероятного предположения, и Криста узнала жаргон высшего класса. Палм-Бич и его обитатели ничуть не изменились. «Маунт-Гей», в крайнем случае «Майерс», были единственно «приемлемыми» марками рома. Их пили с тоником или содовой и с ломтиком лимона, и только из бумажных стаканчиков, никогда не были в ходу пластиковые или стеклянные. Этот ром никогда-никогда не смешивался с чем-нибудь хоть отдаленно напоминавшим фруктовый сок или гранадин. Все эти напитки предназначались для плаваний на острова, но ни в коем случае не для дома. Но это было еще не все. В словах Дины «немного рома «Маунт-Гей» где-то там» содержался некий упрек, потому что на пляжных вечеринках в Палм-Бич, как правило, пили только пиво «Миллер-лайт», импортное пиво фирмы «Бек» и дешевое, но очень охлажденное итальянское белое вино. Качество пива не подлежало обсуждению. Вино могло быть любым, но только не калифорнийским, лишь бы оно было дешевым и сильно замороженным. Признанным алкоголикам позволялось приносить собой в задних карманах брюк серебряные фляжки с виски, которым они не должны были ни с кем делиться. Пришельцам трудновато было соблюдать эти правила. Выскочкам можно простить предположение, будто богачи пьют нечто особенное и будто на их вечеринках огромный выбор дорогих и экзотических напитков, которые разносят предупредительные слуги. Чепуха! Самым впечатляющим по части алкоголя на таких закрытых пикниках было его количество, а вовсе не качество. Воздержание рассматривалось как классовый враг; здоровое калифорнийское: «Я не пью слишком много, потому что я всегда занят бизнесом» — считалось враждебной пропагандой; убежденный трезвенник оказывался под сильным подозрением, если только у него не было карточки члена общества «Анонимные алкоголики».