О, да.

– Мертва?– В моем голосе слышалась смесь надежды и страха.

Он покачал головой:

– Жива и заперта. Джон собирается провести несколько тестов, найти кого-то, кто ее допросит, чтобы выяснить, как ей удается касаться других людей, не иссушая их, и использовать полученную информацию, чтобы помочь Элейн.

– Хорошо. Это хорошо. – В глубине души я все еще жалела злодейку, но радовалась, что её полному ужаса царствованию пришел конец. И что она даже сможет принести пользу кому-то другому. Пусть и против собственной воли.

Ром сжал мое запястье:

– Ты проделала отличную работу, Чудо-девушка. Действительно отличную. Я горжусь тобой.

У меня задрожала нижняя губа, глубина эмоций казалась просто бесконечной. Какие восхитительные слова он сказал. В конец концов, я его обидела, подвергла себя опасности, совершила две вещи, которые еще несколько недель назад привели бы его Рома в ярость.

– Сомневаюсь, что война закончилась на Осушающей девушке, раз уж доктор Робертс её отец. Он сделал дочь тем, кем она является, дал ей эти способности. Ставил свои эксперименты над людьми без их согласия.

– Да. – Наши взгляды встретились, и ненадолго, всего лишь на мгновение, весь мир перестал существовать. – Когда-то я думал, что нет ничего страшного в том, что он на свободе, – добавил Ром. – Бродит где-то рядом. Мне казалось, что лучше держать такого гения подальше от «не тех» рук. Любых рук, впрочем. Но он опасен.

– Что, если он прямо сейчас ставит эксперименты над невинными?

– Есть идеи, где он может быть?

– Одна.

- Та, которую подала нам Кэндис.

Мой живот свело от предчувствия. Я знала, что Ром имеет в виду. Целью была я. В ПИР думали, что Робертс придет за мной, попытается выяснить, почему его формула работает только на мне.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, – сказал Ром. – И надеюсь, ты это знаешь.

Будет ли он думать так же после трех моих свиданий с Жан-Люком?

– Я хочу научиться самообороне. И грязным уличным приемчикам.

Ром кивнул, вспышка гордости мелькнула в его глазах. Гордится мной? Снова?

– Как только тебя выпишут, мы отправимся в тренажерный зал.

Я задрожала – на этот раз в предвкушении, – подозревая, что нам предстоит активный контакт. Будущее наших отношений все еще висело в воздухе, но, несмотря на это, нас влекло друг к другу, и когда мы окажемся в опасной близости, одни, борясь, руки будут блуждать по телам друг друга, ноги будут переплетаться.

– Во-первых, – начала я, – нам нужно поговорить.

Как бы я ни хотела Рома, нужно обсудить определенные правила.

– Этого я и опасался, – ответил он, и в его голосе появились мрачноватые нотки. – Ты сомневаешься, что нам стоит быть вместе. В противном случае, не согласилась бы идти на свидание с этим долбанным Мнемомэном. Кстати говоря, ты этого не сделаешь.

Я не горела желанием выполнить обещание, но и позволять вот так командовать собой тоже не собиралась:

– Вся эта катавасия с потерей памяти заставила меня осознать несколько вещей, вот и все, и нам нужно распутать клубок. И да, я пойду на свидания, как и обещала. Я уже говорила тебе, что не заберу свои слова назад. И, кстати, о Жан-Люке, где он? Если ты снова запер его, клянусь богом, я поджарю тебя заживо!

– Ты уже это делаешь, – глухо отозвался Ром, опасно прищурившись. – И да, ты заберешь свои слова назад. Потому что, если он коснется тебя, я убью его, а ты не захочешь, чтобы его смерть была на твоей совести. Ты моя. Теперь можешь рассказать, что же ты осознала.

На моей совести? Ха! И он все еще считает меня своей, хотя я и была «другой»?

– Еще пару дней назад ты не думал обо мне, как о своей.