«Я так давно с тобой не виделась. Так скучала. Я не хочу уходить! Мы не виделись целую вечность!»

Я, ненавидя себя за каждое слово, ответила: «Я тоже не хочу с тобой расставаться, но мне придется уйти на…работу».

Санни: «Нет, неправда. Я слышала, как папа сказал, что не женится на тебе, и что я не должна больше просить встреч с тобой. - Подбородок малышки дрожал. - Ты ведь покидаешь нас, да?»

Я: «Я люблю тебя, дорогая. Я никогда бы тебя не покинула. Никогда».

Ром: «Солнышко, завтра мы снова придем. Клянусь. Вчера вечером я объяснял тебе, что мой разум помутился, и я просто позабыл Белл. Но теперь я вспомнил».

Санни: «Но ты несчастен. Больше не улыбаешься, не смеешься, как раньше».

А потом малышка воспользовалась своим талантом превращаться в туман и исчезла. Мы двадцать минут не могли ее отыскать и страшно перенервничали. Наконец пропажа обнаружилась в чертовой сушилке для белья. Я чувствовала себя предательницей, а Ром молча сгреб дочку в охапку и удалился.

Воспоминания породили в моей груди тяжелый вздох.

- Ты в порядке? – спросил Жан-Люк. Он сидел напротив, участливо накрыв мою руку своей.

Я медленно высвободила ладонь, изучая его лицо в колеблющемся свете свечи. Как же Мнемомэн красив, как обаятелен, сколько в нем готовности к самопожертвованию - разумеется, в свободное от краж время. Я уже призналась, что никогда его не полюблю, он понимал, что нас могут запросто обнаружить вражеские агенты, и всё-таки привел меня сюда, в это чудное место, полное цветов и тихой романтической музыки.

Памятуя об угрозе со стороны доктора Робертса, Джон не велел нам пить спиртного, поэтому Жан-Люк заказал мне классическую клубничную «Маргариту», поскольку в его портативном компьютере было записано, что клубника – моя любимая ягода.

- Просто выдался тяжелый день, - ответила я.

- Расскажи. – Поставив локти на стол, Жан-Люк наклонился ко мне, полный искреннего участия.

- Не стоит.

Не нужно быть жестокой, сваливая на его голову наши с Ромом проблемы. Но я отчаянно нуждалась в собеседнике, с которым могла бы их обсудить. С Шерридан нельзя - у меня пока не выработался иммунитет к ее голосу. С Таннером тоже. Они с Элейн сидят вплотную и перешептываются, полностью уйдя в собственный мирок.

Процедуры Элейн давали хороший результат. Ученые ПИРа нанесли ей на открытые участки кожи прозрачный гель, играющий роль защитного барьера: нечто подобное делал Ром во время наших тренировок. Теперь Таннер мог коснуться ее щеки, чем вовсю пользовался. И каждый раз Элейн льнула к нему, прикрыв глаза от упоения.

- Не стоит, это причинит тебе боль, - сказала я, вновь переключившись на Жан-Люка. – Чего я не хочу.

Он вздохнул.

- Значит, дело в Роме.

Я кивнула.

- И что в нем такого, отчего... Нет. Забудь. Не говори мне ничего.

Проследив за моим взглядом, Жан-Люк кивнул в сторону Таннера с Элейн.

- Не особо подходят на роль сторожевых псов, верно?

Я искренне расхохоталась.

- Да, точь-в-точь как Джинджер и Душка.

Жан-Люк вновь вздохнул, обведя тонким пальцем край бокала.

- Вот так это и должно быть, да?

- Что? – Я вновь упустила нить беседы.

- Любовь. Так она выглядит.

Да. Закусив губу, я снова посмотрела на Таннера и Элейн. Никогда прежде не видела такой мягкости в лице Таннера, даже с Лексис. Он превратился из молодого парня в альфа-самца. Казалось странным, что нежность к женщине может породить ауру машины-убийцы, но так и было. Таннер явно готов защищать возлюбленную любой ценой, даже за счет собственной жизни.

Их знакомство было недолгим, но иногда людям бывает достаточно и краткого срока. Так же случилось и у нас с Ромом. Он сразу же очаровал меня, невзирая на то, что его послали меня уничтожить.