— А я-то думал, может быть, ты ей, наконец, рассказал правду, — сказал Джексон. А когда Бен на это ничего не ответил, продолжил: — Неужели даже соблазна не возникло? Да ну?! Не может быть.

— Разумеется, возник! — огрызнулся Бен. — Но она бы ни за что мне не поверила.

— Поэтому ты вместо правды наплел про больную невесту. — Джексон рассмеялся. Какой это был странный и неуместный звук, когда вокруг одни кости. — А в это она поверила, как думаешь?

— У неё не было причин в это не поверить, — спокойно ответил Бен.

Моя ненависть к нему возросла во сто крат, когда я вспомнила, как мы сидели с ним в гостинице в Германии. Он крепко обнимал меня и лил крокодиловы слезы на моем плече. Теперь я с содроганием вспомнила, как он прижимался ко мне, и гнев стянулся в болезненный узел в моем животе, когда я припомнила, как сочувствовала ему и пыталась утешить. Я не должна была верить ни единому слову этого ублюдка.

— Не думаю, что она была в курсе того, что это ты напал на Лиама во время их медового месяца, — весело подметил Джексон. Он прямо упивался ситуацией.

— Ты же ей не рассказал? — гневно спросил Бен.

— Боюсь, что рассказал. Видишь ли, я же не знал, что это секрет.

— Да, что, черт возьми, с тобой не так? — взревел Бен.

— Ну, это же правда? — со смехом в голосе ответил Джексон. — Ты бы выбил все дерьмо из своего братца... еще в его медовый месяц, если бы думал, что сам сможешь найти лебединую песню.

— Я бы его прикончил в его медовый месяц, если бы знал, что смогу сам найти лебединую песню! — сказал Бен низким, хриплым голосом.

Я едва сумела подавить крик. У меня от его голоса кровь застыла в жилах. Он ведь так бы и поступил. Я слышала это в его голосе. Мой гнев сменился страхом. Я ведь надеялась, что он не всерьез сказал про ненависть к брату. Я пыталась себя убедить, что он ляпнул это, не подумав, в пылу ссоры. Но сейчас он был спокоен и собран, и довольно холодно говорил об убийстве.

— Ну у тебя и выдержка. Впечатляет, — сказал Джексон. — Я бы, пожалуй, так не смог.

— Это не принесло мне того, что я хочу, — пробормотал Бен.

— Но мы стали на шаг ближе, — ответил Джексон. — Теперь, когда Лиам не стоит на дороге, ничто тебе не помешает заполучить Жасмин. Будь я тобой, то убил бы его еще в медовый месяц и покончил со всем этим.

— Но я не ты! — отрезал Бен. А затем добавил чуть тише: — Если бы я мог все повторить, то не уверен, что отпустил бы его во второй раз. Он бы все равно умер. Возможно, я просто был должен... должен... — Он запнулся, подбирая слово, а потом я услышала, что фонарик упал, и увидела, как свет померк. Похоже, он выключился.

— Эй, поосторожнее с этим! — услышала я голос Джексона. — У нас их не бесконечное количество, а я не хочу застрять тут в темноте. — Фонарик был поднят и вновь включен. — Ну, хоть не сломался, — сообщил Джексон, а потом добавил: — Ты неважнецки выглядишь. Что-то...

— Я в полном порядке! — отрезал Бен, и я услышала, как он вырвал фонарик у Джексона из рук. — Почему бы тебе просто не заткнуться на какое-то время? Если ты будешь трепаться без умолку, то мы не услышим лебединую песню.

— Да как скажешь, Бен, — беззлобно ответил Джексон.

К своему ужасу, я поняла, что они шли прямо на меня. Я судорожно огляделась, но совершенно точно не успевала сбежать в другой зал. Поэтому я присела на корточки, вжалась в стену и замерла. Сердце мое колотилось как бешеное, пульс стучал в ушах, когда Джексон с Беном прошли через арку в зал, где была я.

Я сидела, не шевелясь, стараясь даже не дышать, в очередной раз проклиная свои белые волосы и кожу.