— Чего? — требовательно спросил Бен. — Что смешного?

— Твой голос, — задыхаясь от смеха, произнесла я. — Он реагирует на твой голос.

Бен скорчил рожу и повернулся к Эду.

— Проверка, проверка, — сказал он, и Эд немедленно смешно зашевелил губами. — Гмм. Похоже, ты права, — признал Бен, потом сел в седло, потрепал Эда по шее и взялся за поводья…

— Джез, поиграй мне, — умолял Бен уже в следующем воспоминании, где мы оба были в нашем доме. Я запротестовала, потому что дочитала как раз до середины захватывающей главы. Он вырвал у меня книгу и сказал с улыбкой: — Я твой жених. И я приказываю — играй немедленно.

Ворча, я поднялась с дивана и подошла к скрипичному футляру. Я подняла крышку и повернулась к журнальному столику, чтобы взять ноты.

Когда я оглянулась — взвизгнула при виде прекрасной, голубой с серебром электроскрипки на фоне бархата. Она должна была стать моим рождественским подарком, но после того, как он внес последние правки в дизайн, так разволновался, что больше не смог ждать и решил подарить раньше...

Мы встречались два года, а потом обручились. Помню, как мы выбрали на свадьбу конный экипаж и церковь, и то, что проведем медовый месяц на Карибах. А потом... мои воспоминания стали туманны.

Не знаю как, но между обручением с Беном и свадьбой случилось что-то ужасное, неправильное — и поэтому я вышла замуж за Лиама. По какой-то причине, я не поняла разницы между ними, словно я все время была помолвлена с Лиамом. Но на самом деле, это Бен был моим лучшим другом в школе, это в Бена я потом влюбилась, это за Бена я согласилась выйти замуж.

Это Лиам был сумасбродным. Бен никогда не прыгал с парашютом, никогда не садился за руль гоночных машин. Но это именно он сидел со мной в конюшне и следил за феями; он присматривал за мной в школе, это он таскал Хайди за косички; он гулял со мной по Мюнхену, пил глинтвейн и ел имбирные пряники на улице под снегом; он купил мне синюю с серебром электронную скрипку, и он был самым счастливым человеком, когда я согласилась стать его женой.

Все изменения, которые я заметила за мужем после свадьбы, теперь обрели смысл. Перед моим мысленным взором промелькнули сцены нашей жизни: как мы ели за столом, смотрели телевизор, сидя на диване, спали в одной кровати... И я знала, что никогда его не любила. Но все равно почему-то вышла за него замуж.

— Бен, — прохрипела я, глядя на него, стоящего в полумраке катакомб. — Как же это случилось?

— Что именно? — спросил он настороженно.

— Почему я вышла замуж за Лиама, если любила тебя?

Я никогда не испытывала таких совершенно противоречивых эмоций. С одной стороны, я обрадовалась, испытала облегчение. Я готова была расплакаться. Мужчина, которого я похоронила в Англии, по которому я носила траур, стоял прямо передо мной. Мне хотелось броситься ему на шею, прикоснуться к его лицу, целовать в губы, убедить себя, что он жив.

Но в то же время, меня захлестнули вина, страдание и стыд. Как я могла выйти замуж за его брата и целый год провести без Бена. И теперь между нами все изменилось, и нельзя было все вернуть на круги своя. Он даже смотрел на меня иначе. В его взгляде больше не было прежнего тепла. По правде сказать, он смотрел так холодно, что я было подумала, будто вспомнила все неправильно.

— Ты помнишь, что мы были помолвлены? — спросила я. То и дело поглядывая на его левую руку, я видела полоску белого золота на безымянном пальце. Не было никакой больной невесты по имени Хайди. Я была той больной невестой.

— Да, — ответил он тихо. — Я помню, как был помолвлен с тобой. Я помню все. Это ты все забыла.

— Я... я не забыла, — возразила я. Меня покоробил его обвинительный тон. — Я просто помнила.