Хорошо. Будет сделано.

Робби открыл холодильник и подхватил пластиковую бутылку. – Нам всегда приходится столько заниматься грамматикой, как сегодня?

– Правильно будет «придется», и да, это необходимо.

– Мы не можем заниматься больше математикой?

– Нет.

– По крайней мере, я получить блины на ужин. – Когда Мария-Тереза взглянула на него, Робби улыбнулся. – Получаю блины.

– Спасибо.

Робби запрыгнул на стул и переключил канал на телевизоре, стоящем рядом с тостером. Маленький Сони разрешалось включать в перерывах между обучением, а Большой, который стоял в гостиной, можно было включать по субботам и воскресеньям, во второй половине дня, после ужина и до того, как лечь спать.

Переложив блин на тарелку, она принялась жарить второй, зачерпнув «Бисквик» черпаком. Кухня была слишком маленькой для обеденного стола, поэтому они обедали на кухонном, спрятав под него табуретки, и каждый раз накрывая на участке «Формайка».

– Готов для номера два?

– Да!

Они с Робби снова просчитали до трех, и когда она проделала очередного «Летящего Валленду» с блином... ее маленький прелестный ангелочек улыбнулся так, будто она была его светилом.

Мария-Тереза поставила перед ним тарелку и села за салат, который приготовила себе чуть ранее. Пока они ужинали, женщина взглянула на стопку писем на столе, которые не требовалось открывать, чтобы понять, что внутри лежали предъявленные счета. Два письма были из «тяжелой артиллерии»: ей нужно платить частному сыщику, нашедшему Робби, и адвокатской конторе, которую она наняла, чтобы развестись, обоим адресатам - по плану погашения долгов, потому что 127 тысяч долларов – не та сумма, на которую она могла бы выписать чек. Естественно, план погашения подразумевал заинтересованность сторон, и в отличие от кредитных карт, дефолт не был вариантом. Она не могла положиться на удачу, что детектив или те юристы не захотят найти ее. Но пока она платит вовремя, не было причин для обнародования ее текущего местоположения.

И она всегда посылала денежные переводы, с манхэттенским адресом.

За восемнадцать месяцев она расплатилась со своими долгами на три четверти, но, по крайней мере, Робби был в безопасности и с ней, а это главное.

– Ты – лучше нее.

Мария-Тереза встрепенулась.

– Что, прости?

– Эта официантка только что уронила всю еду с подноса. – Робби указал на маленький экран. – Ты так никогда не сделаешь.

Мария-Тереза посмотрела на рекламу, где у женщины, работающей в закусочной, все шло из рук плохо. Ее волосы были ужасно завиты, униформа облита слоем кетчупа, а бирку с фамилией перекосило.

– Мам, ты – лучшая официантка. И повар.

Внезапно, изображение сменилось, и на этот раз Незадачливая Официантка в розовом банном халате лежала на белом диване, погрузив свои гудящие от усталости ноги в ванночку для массажа. На ее лице сияло чистое блаженство, и сам продукт, очевидно, снимал боль с ноющих ступней.

– Спасибо, малыш, – хрипло сказала Мария-Тереза.

Реклама перешла на «Заказывайте уже сейчас», восьмизначный номер появился под ценой в 49,99$, когда комментатор воскликнул, «Но подождите! Если вы позвоните прямо сейчас, то продукт обойдется вам всего в 29,99$!» Когда красная черта пробежала под новой ценой, он спросил, «Ну разве это не дешево?» и снова появилась счастливая, расслабленная официантка и воскликнула, «Да, это так!»

– Пошли, – Мария-Тереза нарушила тишину.