|
- Значит, он не любит развлечений? - Да нет, по-своему любит. Он любит читать, а музыку просто обожает, он часами может слушать певцов своей капеллы, руководимой мэтром Антуаном Бюснуа. Они следуют за ним повсюду, а иногда он даже поет вместе с ними. Наверное, вам трудно понять из моего описания, что он за человек, - завершила свой рассказ мадам Симона. - Отчего же? Я полагаю, что привилегия владык - быть не такими, как все. А народ любит своего герцога? - Я в этом не уверена. Его скорее боятся. Однажды он сказал фламандцам: "Я предпочитаю вашу ненависть презрению". Монсеньор Карл может быть и безжалостно жестоким. Люди из Дивена и Льежа, городов, которые он стер с лица земли, знают об этом, во всяком случае те, кто остался жив. На башне прозвонили четыре раза, и мадам Симона сразу же поднялась. - Неужели вы уже уходите? - воскликнула Фьора. - Да, уже поздно, и у меня дела. Значит, вы действительно желаете остаться здесь, чтобы смотреть на Сюзон и на этот дом с закрытыми ставнями? - Да. Хотя действительно, вид у него несколько печальный... - Скажите лучше, мрачный. А когда-то он выглядел таким милым и веселым! Летом в саду было столько цветов! Его хозяйка была кастеляншей Маргариты Баварской, бабушки нашего герцога. Она обожала разводить цветы, и у нее был лучший сад во всем городе. - Говорят, что его хозяин в отъезде? - Дома он или нет, это ничего не меняет. Если моя болтовня еще вас не утомила, я расскажу вам о нем, когда приду в следующий раз. Поверьте, это очень скверный человек. Говоря это, мадам Симона подошла к окну и машинально посмотрела на дом напротив. Вдруг взгляд ее оживился: - Вы сами, моя милая, сможете судить о нем. Видите, он возвращается. Фьора вскочила со своих подушек с такой живостью, которая, без сомнения, удивила бы посетительницу, если бы она не стояла к ней спиной. Действительно, какой-то мужчина с трудом спускался с мула, стоявшего перед дверью дома, из которой только что выскочил один из слуг. Прячась за занавеской, Фьора пожирала глазами прибывшего Рене дю Амеля с такой ненавистью, сила которой удивила ее саму. Это был тощий старик, который, казалось, сгибался под тяжестью богатого пальто, отороченного мехом, надетого несмотря на жару. Седые волосы, падающие из-под бархатного капюшона, не скрывали длинное лицо цвета пожелтевшей слоновой кости, острый нос, реденькую бородку, густые черные брови. - Господи, какой же он страшный! - искренне воскликнула Фьора. - Душа его не намного красивее, поверьте мне! - И.., он живет один в этом доме? - С двумя слугами, братьями, похожими больше на грубых солдафонов, чем на честных слуг. - А в доме нет никакой женщины? Однако мне рассказывали, что однажды из него доносились стоны и плач. Мадам Симона засмеялась: - Это уж точно Шретьеннота вам рассказала. Она убеждена, что в доме дю Амеля живут привидения, и всем рассказывает эту историю. Знаете, она, как все деревенские женщины, видит повсюду нечто сверхъестественное. - Она действительно верит, что в этот мрачный дом приходит призрак. Призрак... - Несчастной, которая когда-то была замужем за этим уродом? - спросила мадам Симона уже без всякой улыбки. - В конце концов, может, это и правда, потому что у нее были для того веские причины. |
