От Петра Александровича пахло коньяком, и Маринка боялась, что все его нежности объясняются опьянением. Однако в его объятиях было удобно и уютно, и она решила не забивать себе голову ерундой.

У Маринкиного подъезда Петр Александрович галантно вылез из машины, бросил снисходительное:

— Жди!

Они поднялись по ступенькам и встали у входной двери. Маринке ужасно хотелось, чтобы он зашел на минутку, но она знала: это невозможно.

В первую очередь потому, что дома родители и им это точно не понравится.

Петр Александрович словно прочитал ее мысли.

— Ты ведь с родителями живешь, да?

Маринка расстроенно кивнула.

— Непорядок, — пробормотал он себе под нос. — С завтрашнего дня начинай искать квартиру. Красивую, большую, удобную. Я буду ее оплачивать.

— Петр Александрович…

— Я же просил тебя называть меня по имени!

— Д-да, конечно, П-петя, — с трудом выговорила Маринка, — спасибо огромное, но я не могу… это неудобно… чтобы т-ты платил…

Петр Александрович рассмеялся:

— Господи, какая же ты у меня дурочка.

А потом поцеловал Маринку прямо в губы и прижал к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание.

Свершилось! Секунду назад Маринка не знала, как себя вести и что говорить, но сейчас все встало на свои места. Она была Женщиной, любимой и желанной, а не застенчивой вчерашней студенткой, робеющей перед строгим начальником, а он перестал быть строгим начальником и стал влюбленным мужчиной…

— Иди, тебе пора. — Петр Александрович неохотно оторвался от Маринкиных губ. — Родители, наверное, волнуются.

Маринка еле слышно вздохнула. Он, как всегда, прав. Но неужели ему совсем не жаль оставлять ее одну у подъезда, им так хорошо вместе!

Видимо, что-то в ее лице заставило Чалого задержаться на минутку.

— Когда-нибудь ты поймешь, девочка, что в любви важнее всего прелюдия. — Он погладил Маринку по щеке. — До следующего раза.

Петр Александрович уехал, Маринка поднялась к себе. Голова кружилась от усталости, выпитого вина и невысказанных мыслей. Кто она для него? Что ему от нее нужно? Родители уверены, что она нашла себе в Москве богатого любовника, и не очень-то одобряют такое поведение. Удивительно — ее осуждают за то, чего она не совершала.

«Ничего, — утешала себя Маринка, поднимаясь пешком на пятый этаж, — когда-нибудь мы все равно будем вместе».

С квартирой так ничего и не получилось. Два дня Маринка честно листала газеты с рекламными объявлениями. Заманчиво, конечно, жить одной, но родителям очень не понравится, если Петр Александрович будет оплачивать ей квартиру. В любом случае превращаться в заурядную содержанку Маринке не хотелось. Одно дело, когда есть любовь, и совсем другое — когда чистый расчет. Петра Александровича она любила.

Чалый вроде и не торопил ее. Звонил каждый день, интересовался настроением и делами корпорации, а о квартире не заговаривал. Маринка отчаянно жаждала, чтобы побыстрее появились клиенты и она смогла наконец сказать Петру Александровичу, что дело сдвинулось с мертвой точки.

Теперь, когда женщина в остроносых сапогах сидела в приемной напротив нее, Маринке захотелось немедленно позвонить Петру Александровичу и обо всем доложить.

Правда, докладывать пока было не о чем. Маринка посмотрела на большие продолговатые часы над головой посетительницы и решила, что пора. Прошло целых пятнадцать минут с тех пор, как она ввалилась в подвальчик Антонио. Клиентка была достаточно подготовлена к встрече с чудом. Наступал черед госпожи Кристианы. Пусть постарается.

Маринка шумно вздохнула, убедилась в том, что клиентка обратила на нее внимание, закрыла глаза и приложила ладони ко лбу.