Что вообще вызвало в нём подобную панику? Он не мог найти ни одной весомой причины. Более того, он даже не припоминал, когда в последний раз кого-то или чего-то боялся. Его не страшали ни бесконечные заговорщики во дворце, ни фиарнийские армии, на которые он шёл с обнажённым клинком. Но сегодня он струхнул при виде каких-то статуй на стенах? Нелепость!

И в этом помутнении он оставил за порогом и должного присутствовать в свите герольда, что носил за монархом его царственный скипетр, и нотария, что должен был зачитать подготовленный Глухуром величайший указ, и всех прочих слуг и гвардейцев, положенных по церемониалу встречи двух высокопоставленных особ. Хорошо хоть, что королевский венец остался на голове. Иначе большего позора придумать было бы сложно.

Но исправлять ошибки было уже поздно и Глухуру оставалось лишь держаться со всем возможным достоинством, что у него имелось или, по крайней мере, оставалось, и делать вид, что всё идёт своим чередом.

Однако теперь его беспощадно мучил вопрос: сам ли он совершил все эти глупости или Владыка демонов умышленно выбил почву у него из под ног? И, к своему стыду, король Глухур склонялся к первому варианту.

Он смотрел на всё недостаточно трезво и рассудительно. Почему его вдруг удивило, что человек, повелевающий настоящим некроголемом, воспользовался некромантией? Только лишь потому, что она не упоминалась ни в одном докладе? Или потому, что так было не принято, запрещено и на её применение требовалось одобрение Глухура или его министров? Но Владыке демонов не требовалось чьё-либо одобрение.

Более того, вспоминая слова Лаэнвеля, Глухур даже не мог упрекнуть Владыку в попрании вечного сна его подданных и нарушении закона. Потому что зомби были сделаны из фиарнийцев! Не всё ли равно, что станет с трупами этих животных? Наоборот, ему стоило радоваться, что теперь ворласковы выкидыши приносили пользу гражданам Браллака.

Королю наконец-то стала понятна суть поездки, которую ему устроили. Суть, которую он должен был осознать сразу, не зацикливаясь на мысли о том, что в Лаграше проводят запретные ритуалы.

Глухур незаметно вздохнул. Похоже, что годы начинали брать своё и его ум уже не блистал прежней остротой и проницательностью.

Размеры зала оказались не столь велики, как ему представлялось из-за общей монументальности Цитадели, но достаточны, чтобы разместить целую армию вельмож, роту-другую стражи и принять обширную делегацию.

Взгляд короля сразу оказался устремлён на фигуру в тёмных одеяниях, восседавшую на резном троне. Вживую Владыка демонов не слишком отличался от описаний в докладах и записей из кристаллов, однако ни те, ни другие не могли передать насколько бездонным и глубоким было сияние магии в глазах асани. Их с Глухуром разделял целый тронный зал, но по спине короля пробежали мурашки от навязчивого ощущения Бездны, таящейся за этим взглядом. Мудрый король и опытный воин не мог не ощутить океан знаний и силы, скрывающийся в этой Бездне. Ему казалось, что от этого взгляда не могла укрыться никакая тайна и даже его, Глухура, замыслы, уже лежат перед взором Владыки как открытая книга.

Камонбэйби Семнадцатый и сам происходил из рода с предком-асани, но древняя кровь практически выродилась за поколения и ныне, как бы ни приукрашивали действительность портреты живописцев, в глазах короля следы прежнего величия можно было отыскать лишь в очень яркий солнечный день. Собственного же таланта Глухуру хватало лишь на разжигание чар в зачарованном клинке и ряд простых заклинаний. Магический мечник — тоже неплохая стезя, особенно для полководца и правителя, но от былой силы рода давно не осталось и следа.

Что удивило короля Браллака, так это то, что Владыка демонов встречал его без своей знаменитой маски, в которой обычно появлялся на публике. Это очередной знак? Намёк на расположенность Владыки к открытому и прямому диалогу? Этот вывод был настолько простым и очевидным, что Глухур сразу же в нём засомневался.