Нэлли выслушала девушку, взяла письма и стала рассматривать их. Постепенно она поняла, что Джейс и в самом деле писал ей. Оказывается, он не забыл ее, все время помнил о ней.

— Эти письма важные? — поинтересовалась девушка.

— Да. — Иэлли неловко нащупала стул и села. — Эти письма очень важные. Девушка улыбнулась.

— Я так и думала. Хорошо, теперь я пойду. — И она направилась к двери.

— Подождите! Вы уже завтракали? А если отец узнает, что вы не послушались его? Он очень рассердится?

Девушка пожала плечами.

— Очень. Побьет, наверное. Ничего особенного.

— А как вас зовут?

— Тильди. Сокращенное от Матильды.

— Тильди, вы не хотели бы работать у нас?

— В этом красивом доме? — Глаза девушки округлились от удивления.

— Да. Уверяю, вас здесь и пальцем никто не тронет.

Тильди только смогла кивнуть головой, так как от счастья у нее перехватило дыхание.

— Тогда приходите на следующий день после Рождества, а я… — Нэлли не нашла нужных слов. — А я к тому времени уже поговорю о вас с отцом.

Девушка кивнула головой и попятилась к двери.

— Спасибо, — едва пролепетала она, прежде чем Нэлли закрыла дверь.

Не обращая внимания на холод в комнате и забыв о приготовлении завтрака, Нэлли стала читать письма. О чем бы Джейс ни писал, все было пронизано нежностью и любовью, будто ежегодный отчет, что и кому он продал из своего состояния, для того чтобы приехать к ней и жить в Колорадо, или его мечты о собственной жизни в будущем. Он писал о матери-певице, об отце-труженике, не жалеющем сил для управления фирмой «Вобрук шиллинг», о своих братьях и родственниках в Мэне. В одном письме Нэлли обнаружила маленький эскиз орхидеи, сделанный тетей Джейса Джеммой. Джейс рассказал о дедушке Джеффе и старых горцах, живущих в Калифорнии, и пообещал привезти туда Нэлли в медовый месяц.

Когда Нэлли читала, слезы лились по ее щекам, а прочитав последнее письмо, она так горько зарыдала, что не сразу увидела Мэй Селливан, стоявшую рядом.

— Мэй? — ошеломленно спросила Нэлли. — Я не слышала, как ты постучала в дверь.

— Она была открыта.

— Странно. Я уверена, что закрыла ее. Нэлли стала вытирать глаза рукавом ночной рубашки, притворившись, будто совсем не плакала.

— О, Нэлли! — воскликнула Мэй и тоже расплакалась. — Всю ночь я не могла уснуть. Пока я вам не расскажу всей правды, я не смогу спокойно спать.

Нэлли сидела в оглушающей тишине, в то время как Мэй рассказывала ей обо всем. Оказывается, почти все женщины города были влюблены в Джейса Монтгомери и одни — из зависти, другие — со зла говорили, что он целовал их.

— Это нечестно, — возмущалась Мэй. — Он даже ни разу не взглянул ни на одну из них. Нэлли, вы поймали его на свою удочку раньше, чем у нас появился шанс заполучить его. Это было бы странно, если бы он увлекся такой толстушкой, как вы, — так подумали все. Поэтому мы решили, что он ухаживает за вами только ради денег вашего отца. Мы просто не могли поверить, что вы на самом деле нравитесь ему. Нэлли, простите нас за то, что мы наговаривали на вас.

Нэлли, стиснув в руках письмо, в изумлении смотрела на Мэй.