— Я не знаю, во что я верю, — честно ответила я. — Я не знаю есть ли у меня силы и мотивация, чтобы проанализировать наши отношения, чтобы понять что делать дальше.

Я положила руку на живот. Глаза Дориана проследили за движением и были очарованы.

— Несмотря на твой глупый выбор отца, это...

Он протянул руку к моему животу, но потом убрал ее.

— Это чудо. Это осуществление пророчества. Это жизнь. И на самом деле, Кийо больше не имеет к этому отношения. Он потерял какие-либо права на этих детей. Теперь они твои и только твои.

Мои пальцы, лежащие на животе, напряглись, не страдальчески, а скорее, в собственническим жесте. Мой взгляд расфокусировался.

— Я до сих пор не могу в это поверить. Я не могу поверить, что он так легко отказался от своих детей. Что он так легко отказался от меня...

— Я сомневаюсь, что это было легко. Тебя потерять не легко.

В этом была небольшая нотка горечи.

— Но его несогласие с пророчеством оказалось слишком велико. Тогда как моя поддержка достаточно сильна, чтобы защитить тебя, несмотря на твое предательство, и вступить в безумное будущее.

Предательство? Я начала было говорить ему, что он последний, кто может обвинять кого-либо в этом, но прикусила язык.

— Будут ли люди думать, что ты сумасшедший, чтобы сделать это?

— Едва ли, — он насмешливо фыркнул. — Большинство будет думать, что они мои дети, и этого, в любом случае, будет, как ни странно, достаточно.

Но никто в зале, кроме Жасмин, не слышал нашего краткого разговора с Дорианом об отцовстве. Я нахмурилась.

— Иногда мне кажется, что Кийо тоже так считает.

— Они и в самом деле могут быть моими детьми.

Сначала я подумала, что это была шутка, но весь юмор исчез с его лица.

— Я не думаю, что ты полностью понимаешь, что такое генетика.

— Я понимаю что воспитание детей больше, чем просто кровь, — сказал он, все еще всерьез. — И как я уже говорил, он отказался от них и осознает ситуацию. И если он, и остальные сомневаются в отцовстве детей, так это к лучшему. Просто объяви меня отцом. Сделай это поскорее, и, по нашим законам, дети, фактически, будут моими.

Что-то в этом заставило меня встревожиться.

— Что ты имеешь в виду под словом «фактически»?

Он пожал плечами немного более небрежно.

— Титулы. Престиж. Защита. Наследование, если кто-нибудь будет достаточно сильным, чтобы править королевством. Согласно пророчеству, твой сын таким будет.

— Я не знаю, — ответила я.

Возможно, была выгода действовать сообща в этом виде джентрийского «усыновления», но я чувствовала, что Дориан умолчал о некоторых вещах — о своей личной выгоде. Он был все еще расстроен из-за меня. Он не любил Кийо. Я не видела причин, по которым он сделал бы это.

— Я должна подумать.

— Думай поскорее, — сказал Дориан. — Вскоре все придет в движение, особенно, как только мы вернем тебя обратно в твои земли.

— Зачем? — спросила я его. — Зачем ты хочешь заявить о своих правах на чьих-то там детей? Я так понимаю, что осуществляю твое желание увидеть воплощение пророчества, но ты не обязан делать этот дополнительный шаг.

— Возможно, чужие дети лучше, чем никаких, — сказал он.

Это было еще одно необычное высказывание от него, опять неожиданное. Оба философские и трогательные. Почему-то я все еще искала здесь подвох. Это не было из-за любви ко мне. Уже нет. Он снова протянул руку к моему животу и на этот раз не отвел ее, хотя убедился, что моей не касается.

— Разреши мне задать тебе вопрос, — сказал он, когда я не ответила. — Почему ты предпочла сохранить этих детей? Ты побоялась дьявольской процедуры, используемой вашими людьми, чтобы убить жизнь? Или ты не смогла бы жить с кровью дочери на своих руках?

Мой ум перемотал обратно тот день у врача.