Восторженно закричали остальные хризалиды, отбивавшие натиск мерцающих хундунов. Видеодроны приблизились к оболочке «Принца», и Ян Гуан представил себе обывателей по всей Хуася, аплодирующих перед своими экранами. Его переполняло радостное возбуждение. Отклонившись назад, он выдернул копье из тела хундуна. И все таки даже теперь, когда контакт прекратился, чужой страх по прежнему метался в его голове.

Это страх наложницы поднимался в нем, как волна.

В такие моменты Ян Гуан понимал, что разум наложницы уже не сможет вернуться в ее тело. Сейчас пилот подсознательно контролировал ее полностью, включая сердцебиение. Когда он отделится от нее, сердце девушки остановится и она уйдет в потусторонний мир. Иного не дано.

Важно, что ее семья получит жирную компенсацию. Зная это, девушка упокоится с миром в Желтых Источниках.

Он не помнил, как ее звали. Постарался не запоминать. Он прошел через стольких пилотов наложниц, что уследить за ними было невозможно, это ослабило, отвлекло бы его. А он не позволит себе отвлечься. Он должен защищать мир.

Она знала, на что шла. Она сама приняла решение поступить к нему на службу.

Ян Гуан сосредоточился на битве, продолжая крушить и пронзать копьем оставшихся хундунов. Пусть его фанаты знают: их родина пребудет в безопасности.

Благородная жертва наложницы была не напрасна.

Часть I. Путь лисицы

«В горах водится существо, похожее на лису, с девятью хвостами; звук его голоса напоминает плач младенца. Оно питается человеческой плотью».

Книга Гор и Морей

Глава 1. Просто бабочка или моя мертвая сестра?

На протяжении восемнадцати лет сросшиеся брови спасали меня от продажи, а значит, от мучительной, ужасной смерти.

Сегодня я освобождаю брови от их милосердных услуг.

Вообще то не я. Это Ичжи орудует пинцетом, который оставила моя сестра. Упираясь коленями в бамбуковую циновку, расстеленную на сырой лесной земле, мой друг держит меня за подбородок и выдергивает волосок за волоском. Кожа моя горит, словно ее медленно поджаривают. Иссиня черные пряди его уложенных в прическу волос шуршат при каждом движении, скользя по бледному шелку его одеяния. Мои собственные волосы, значительно менее ухоженные, закручены в пучок и подвязаны рваной полоской ткани. Благодаря этой засаленной тряпочке пряди не падают мне на лицо.

Все это время я напускаю на себя невозмутимый вид. Но моя ошибка в том, что я слишком долго вглядывалась в деликатные черты Ичжи, стараясь запечатлеть их в памяти, чтобы было за что ухватиться в последние дни моей жизни. Желудок сжимается, что то жаркое давит изнутри на глаза. Я зажмуриваюсь, пытаясь загнать слезы назад, но получается ровно наоборот – они прорываются на свободу. Да, так оно всегда и бывает.

Конечно, Ичжи их замечает и останавливается, чтобы выяснить, что случилось. Хоть у него и нет никаких поводов считать, что слезы – нечто большее, чем реакция на насилие над моей кожей.

Хоть он и понятия не имеет, что это наша последняя встреча.

– Ты в порядке, Цзэтянь? – шепчет он. Держащая пинцет рука застывает в воздухе, пропитанном паутинкой брызг. Неподалеку от того места, где мы прячемся под низкорослыми деревьями, струится водопад, и стремительно несущийся поток заглушает наши голоса, мешая посторонним нас обнаружить.

– Была бы в порядке, если бы ты не останавливался то и дело. – Я закатываю припухшие глаза. – Давай уже. Не обращай внимания, прорвемся.

– Хорошо. Ладно.

Нахмуренный лоб разглаживается, лицо расцветает улыбкой, способной сломить меня окончательно. Ичжи вытирает мои глаза рукавами своих элегантных шелковых халатов, надетых один на другой. Это рукава богатого человека, слишком длинные и свободные, слишком непрактичные. Я подшучиваю над ними при каждой нашей встрече.