– Так что, святой отец, неужто у вас не найдется для меня ни единой доброй вести?

– Почему же, ваше величество? Конечно, найдется! Сын ваш Бодуэн и королева Мелисенда пребывают в добром здравии, и королева шлет вам свою любовь!

Лицо немолодого, некрасивого короля озарила смущенная улыбка, от избытка чувств он натянул поводья так, что боевой конь под ним вздыбился:

– Охо хо! А мы то уже заподозрили, что милость Божия нас покинула! Оказывается, дела наши еще совсем не плохи! Deus de vult!

И Фульк на радостях пустил Гефеста в галоп. Прелат сокрушенно вздохнул: трудно быть Божьим служителем и духовным отцом Града Святого, но и старым мужем красивой жены быть тоже нелегко.

Железная змея воинов медленно расползалась на две части, словно сдирая с себя кожу: королевская армия и патриаршее ополчение просачивались сквозь войска Антиохии и Эдессы на юг, в сторону Иерусалима, а силы сирийских франков стекались в обратном направлении – на север.

Армии маневрировали по Утремеру, как шахматные фигуры по доске.

До Антиохии остались считаные лье, а тяжких дум хватило бы на обратный путь до Альбиона.

Какой баснословной удачей виделось франкское княжество, когда скончался Генрих I и в Англии началась междоусобная война за корону! Путешествие в Левант и свержение Алисы казались захватывающими приключениями, и кто же мог предположить, что героическая борьба с захватчиками мусульманами за исконно христианские земли будет состоять из нескончаемых разборок с христианскими Киликией и Византией? Славное братство франкских героев воплотилось в необузданном Сен Жиле Триполийском, уверенном, что он недополучил земель и чести, и в Жослене Куртене, не готовым защищать даже те земли и честь, которые остались ему от отца. А иерусалимский сюзерен, постоянно занятый египетскими набегами на собственное королевство, вместо действенной подмоги подарил лишь добрый совет, полезный, как халат с плеча Имадеддина.

И все же, единожды взвалив на себя ношу, Раймонд не дрогнет даже перед всей мощью Ромейской империи.

Греки нахваливали Иоанна II Комнина, прозвали его Калоиоанном – Хорошим Иоанном, порфироносным, багрянородным, самодержцем, венцом всех царей, прославляли его воинскую доблесть, непримиримую борьбу с анатолийскими тюрками, восхищались мудростью автократора, но не объясняли, почему лучший, якобы в истории Римской империи император рушит необходимое единство христиан Востока. Со времен Великого Крестового похода претензии Константинополя на Антиохию отравляли отношения меж греками и франками, как вонь неубранной падали, только до сих пор Византию отвлекали то печенеги, то тюрки, то венгры, то итальянцы, то норманны. Но едва Иоанну удалось оттеснить тюрков в Малой Азии и покорить армянскую Киликию, ромей возобновил свои притязания.

Равноапостольный наверняка не простил Антиохии предпочтения младшего сына герцога Аквитанского своему сыну Мануилу. Ходили слухи, и Раймонд готов был им верить, что василевс затеял тайные переговоры с Занги. Хитрые греки обещали всем все, и невозможно догадаться, когда и кого они обманывали. Похоже, всех и всегда. Латинян ромеи обманывали с первой же встречи. Угрозами, вымогательством и лживыми посулами тогдашний василевс Алексей Комнин вырвал у крестоносцев обязательство отдать ему Антиохию после завоевания, сам же предал европейских воинов уже на пути в Святую землю. Во время семимесячной осады Антиохии франки нестерпимо страдали ради Господа Иисуса Христа от лютой стужи, страшных ливней, а больше всего – от невыносимого голода. Той зимой скончался каждый седьмой из освободителей Святой земли, те же, что выжили, спасались кровью своих лошадей, а злые языки уверяли, что и еще более ужасной пищей.