– Отлично! – искренне обрадовался вождь. – А то я, признаюсь, чуть заплутал. Вот ты меня и проводишь… конечно, не сейчас, а как рассветет.

– Ладно, – подумав, согласился юноша. – Так и быть, провожу. И даже поговорю с Алезией, если она соизволит со мной пообщаться. Ну а потом ты все же отправишь меня – даешь слово?

– Честное-пречестное пионерское!

– Хм… Странная клятва, я даже не все слова понял.

– А тебе и не надобно понимать, благороднейший Верго… брага…

– Вергобрадиг.

– Да, тебе не надобно понимать – надо просто верить. Кстати, что там у тебя с руками? Почему связаны? Если уж добровольно решил, то…

Подросток недовольно скривился:

– Умеешь ты задавать вопросы, которые могут смутить. Ладно, отвечу – я боялся себя. Боялся, что в самый последний момент не совладаю со своим страхом, струшу. Вот и попросил друида связать.

– Ага, ага, – покивал молодой человек. – Вот так, значит? Просто попросил… Да, пока не погасли костры – с этим-то что будем делать? – Беторикс кивнул на трупы.

– Ах да, – тут же спохватился Вергобрадиг. – Им нужно отрезать головы и положить вот в эти кувшины, а тела бросить в костер или закопать в землю.

– Нечего сказать – приятная работенка. Давай так – ты будешь отрезать головы, а я закапывать, лады?

Согласно махнув рукою, юноша взял в руки жертвенный нож…

К утру все уже было кончено: головы (отрезанные Вергобрадигом с большим трудом, для такого дела не очень-то хватило силенок) аккуратно сложены в жертвенные кувшины, точнее сказать – глиняные горшки с широченными горлышками, а обезглавленные тела закопаны в землю у подножия дуба. Благо, было, чем копать – рядом, в траве, нашлись и лопаты, бежавшие слуги как-то позабыли прихватить их с собой.

– Теперь надо зарыть и кувшины, друид, – посыпав мертвые головы пыльцою священной омелы, по-хозяйски распорядился юноша.

– Как скажешь!

Поплевав на руки, Беторикс вновь взялся за лопату…

Пока то, пока се – уже и совсем рассвело, яркий солнечный свет заструился из-за деревьев, окрашивая все вокруг чистым осенним золотом. Рядом, в кустах весело запели птицы, застучал на вершине росшей неподалеку осины дятел, выглянула из дупла дуба любопытная белка да, махнув пушистым хвостом, скакнула на ветку.

Пройдя лесными тропками вслед за своим неожиданно обретенным проводником, Беторикс вышел на тракт, а дальше уже двинулись куда как быстрее. Осеннее, но вовсе не тусклое, солнце слепило глаза, а над головою разливалась бездонная синь неба с черными треугольничками птичьих стай.

Виталий который раз уже отмечал про себя изысканность одежд своего нового спутника: златотканое узорочье, золото, жемчуг, узенькие, больше похожие на римские солдатские штаны, браки, длинная туника до самых колен, алый плащ, заколотый роскошной фибулой с изображением трехрогого журавля. Опять этот журавль! Знак мандубиев!

Что больше всего удивляло, так это маникюр – розовые ногти Вергобрадига были обработаны умело и, можно даже сказать, мастерски – аккуратно подстрижены, отполированы, закруглены специальной пилкой – избалованная римская матрона и та умерла бы от самой черной зависти, что уж тут говорить. Парень чем-то напоминал Пьеро, такой же бледный, тощий, высокий, с узким приятным лицом в обрамлении длинных иссиня-черных локонов. Темные глаза, тонкие губы, тонкий и прямой нос. Аристократ! Как есть – аристократ. Вельможа. И выражается изысканно, правильно… и, верно, неплохо знает латынь. Спросить?

– Латынь? Да, конечно, знаю, – Вергобрадиг соизволил наконец растянуть губы в неком подобии улыбки.