Фарней с Массилийцем переглянулись, быстро, лишь встретились глазами на миг… что, однако же, отнюдь не укрылось от зорких глаз молодого вождя…

– Ты, Карнак? Или ты, Фарней? Кто из вас отдал такой приказ?

– Видишь ли, господин, – странно, но отвечать стал вовсе не ушлый прощелыга Массилиец, а молчун староста… бывший староста. – Кроме нас, преданных тебе не за страх, а за совесть, среди амбактов есть еще некоторые люди, посланные всевидящим господином Камуноригом…

Вымолвив имя вельможи, Фарней невольно поежился, что и не удивительно – Камунориг, заведовавший у Верцингеторикса разведкой и контрразведкой, у многих вызывал страх.

– Они сказали – это для вашей с госпожой пользы и во исполнение приказа высшего лица, – воспользовавшись возникшей заминкой, дополнил наконец Массилиец. – Да неужели ты, мой господин, думал, полагал бы, что могло быть иначе? Ведь всевидящий Камунориг потому так и прозван, потому и занимает свой пост, что…

– Не надо мне рассказывать о Камунориге, – молодой вождь с усмешкой прервал излияния парня. – Лучше назовите его людей. Кто?

Амбакты снова переглянулись, по всему чувствовалось, что им не очень-то хочется говорить, как видно, Камунориг – сам или через своих людей – все же предупредил их, чтоб поменьше болтали. И эта вот вынужденная недосказанность сейчас могла стать основанием большого недоверия нового господина к своим слугам. А этого, естественно, никто сейчас не хотел, с другой же стороны – не хотелось и нарушать обязательства, данные Камуноригу.

– Все ж я теперь ваш господин, – надавил на амбактов вождь. – И, если у вас есть от меня какие-то тайны, то…

Беторикс нарочно замялся, давая возможность слугам мысленно продолжить его слова – каждому в меру его фантазии.

Судя по страху, промелькнувшему в оливковых глазах Массилийца – у этого парня фантазия работала замечательно, что же касаемо остальных…

– Одного зовут Летагон, – приняв решение, нехотя вымолвил Фарней Крестьянин. – Лет двадцати, нескладный такой, мосластый. С лицом, как у больного мула.

– А какое у больного мула лицо? – полюбопытствовал Беторикс.

– Грустное, – пожав плечами, пояснил бывший староста.

– Понятно, – вождь кивнул, искоса поглядывая на притихшего Массилийца, для которого вовсе не характерно было подобное длительное молчание, и, не отрывая глаз, спросил:

– Ну, и кто же второй?

– Второго ты хорошо знаешь, мой вождь, – вильнув взглядом, Карнак вес ж таки вынужден был ответить… наверное, мог бы и ничего не сказать, сославшись на то, что никакого подобного человека не знает, да только вот беда – выходит, кто-то из остальных десятников – Фарней или Бали – знали, что Карнак – знает. Знает… И не хочет сказать? Ведь так получается. Так что уж пришлось Массилийцу заговорить, хотелось ему того или нет.

– Это твой побратим Кариоликс, – договорил наконец Карнак, и Беторикс явственно увидел радость, на миг мелькнувшую в глубоко посаженных глазах Крестьянина, тот, похоже, был доволен тем, что не он один выдал соглядатаев. Сработали на пару. На пару… А ведь их трое, десятников. Что же Бали молчал, не сказав ни слова? Прикинулся дурачком? А ну-ка…

– Бали, друг мой, куда же ты собрался? – Беторикс картинно развел руками, словно бы хотел объять весь земной шар.

– Так это… это самое… – десятник растерянно заморгал.