— Правда? — недоверчиво, но с надеждой уставилась на меня девчонка — вот честно, и милая такая, и чуть ли не первый раз по-человечески, а не «господински» ко мне обратилась. — А почему?..

— Правда, — честно кивнул я. — А смотрел — пытался понять, почему не обвисает и не болтается. Она же здоровая!

— Да, здоровая. Я узнаю, — пригрозила она, но в целом — поверила.

Руки убрала, грудь выпятила, носик задрала. Так что её полуторный размер почти двойкой казаться стал, хех. И вот вроде мелочь — а по большому счёту ни фига подобного: тут даже этикетка толкает на то, чтобы в семействе был приятная и спокойная психологическая атмосфера. И не только потому, что мне нервы трепать будут или не очень, а ещё потому, что мои девчонки пилоты. И будут они довольные — жить мне долго, приятно и счастливо. А наоборот — неприятно, несчастливо и недолго.

Ну а в остальном — просто отдохнули, поплавали в тёплом море. Очень нелишнее оказалось — я вот как оказалось подустал, сам не замечая. Ну и ближе к вечеру Олаф выгнал этакую яхту на воздушной подушке — жуткий анахронизм, выше пары метров от поверхности не поднимающийся. Но — оправдано традициями, да и яхта была большой, а в ней стояло несколько монодисков — как я понимаю, для китовой охоты. Мари хотела с нами «как воин», но олафовые девчонки её удержали, а потом и она, задумавшись, с ними отошла: выяснять информацию, секретное задание, хех.

Ну а через полчаса я входил в «Блекус» — очень «формальный», я бы даже сказал — скучноватый внешне клуб-ресторан. Меня пытались было задержать, но аристократического отклика хватило. А вот внутри… Ну что я могу сказать — бюрократы жгли. Обстановка была официальной, но на вполне себе деловых столах стояли чуть ли не бочонки с пивом. И извивались танцовщицы стриптизёрши, чуть ли не в официальных, постепенно снимаемых костюмах.

Самих посетителей в небольшом, двухяросном зале было не больше полутора десятков. Все — колобки, в смысле Стальные, большая часть в возрасте. Ну виденные мной — на пятьдесят биолет, насколько я понимал в физиологию Стальных. И, что удачно для моих планов — явно пренебрегали своей формой. То есть понятно что были чудовищно сильны, но ощущались не как туго надутый мяч — как Олаф, да даже Нильс дурацкий. А как мячи полуспущенные, заплывшие жирком.

Часть колобков уставилась на меня с удивлением — я явно не входил в перечень завсегдатаев этого заведения. Другая часть не обратила: оказывали знаки внимания выпивке, еде и стриптизёршам. Ну и верно, вообще-то. Раздевающиеся девицы всяко приятнее как зрелище, чем не желающий раздеваться я. Да и в кулинарном плане я вряд ли составлю конкуренцию пиву и окорокам с колбасками. Но мне нужно было внимание «публики», точнее их реакция, так что я жестом послал спешащую ко мне официантку в деловом костюме, «небрежно» растёгнутом чуть ли не до промежности и начал орать:

— Так вот чем занимаются бездельники-Стальные, когда мне приходится ждать! — завопил я, скорчив противную и надменную физиономию. — Жрут в три горла и девок портят! А как разжирели-то, — покачал я головой. — Лентяи. дармоеды и дурачьё!

— Ты вообще — кто такой?!! — послышался ответный рёв на несколько голосов, явно возмущённых.

— Ожидающий от вас документов, жирные ленивые канцелярские крысы! — почти честно ответил я, ловко увернувшись от летящего в меня стула. — Да ещё и криворукие и косые… — припечатал я.