За кругом воинов стояла Мунда. Ее глаза спрашивали меня: «Ты сделаешь это для нас?»

«Сделаю, если смогу», – взглядом ответил я. Она, кажется, поняла безмолвный ответ, а может быть, просто почувствовала, где находится предел моих возможностей.

Глава 6

ЗОВ БИТВЫ, ЛЕД В СЕРДЦЕ

После долгих споров было решено, что возвращение в Тауровинду, с боем или мирным путем, состоится на рассвете второго дня. Мунда немедля отправилась на поиски предзнаменований, с дозволения Рианты-Заботницы. С ней отправили нянюшку.

Утэны и равные им по положению мужчины других кланов состязались за места в рядах и на колесницах, которыми располагало маленькое войско.

Кимон неустанно совершенствовался в «приемах», как говорится у кельтов. Под этим словом подразумевалось умение перехватить копье, брошенное врагом, и тем же движением метнуть его обратно; использовать щит как оружие; пробежать по колесничному дышлу и, стоя на дуге, метнуть копье, а затем тут же вернуться обратно и иные умения, напоминавшие мне порой прежних греческих гимнастов, – например, способность в высоком прыжке перекувырнуться вперед или назад, совмещая с этим движением выпад мечом или копьем.

Под искусным руководством эринской рабыни Катах Кимон прошел заключительный курс обучения в «приветствии удару». Тут требовалось изогнуться или вывернуться всем телом так, чтобы нанесенный удар причинил как можно меньше вреда, а также зажать тяжелую рану на время, требуемое, чтобы дождаться спасения.

Катах, крепкая рыжеволосая женщина, свободно открывала свое покрытое шрамами тело, и все видели, что многие из полученных ею ран могли оказаться смертельными. Хуже всего была искалеченная лодыжка, но женщина одной силой воли справилась с увечьем.

– Мало напасть, – без устали повторяла она, – надо еще продержаться до конца. Как твой отец в той чужеземной реке. Мясом, которое срубил с его тела Куномагл, можно было до отвала накормить пса, но он сумел продержаться до третьей схватки и все-таки прикончил собачьего вожака.

К концу дня у Кимона стал получаться прием, который Катах называла «четыре копья». Четыре легких дротика одним движением вылетали из руки вперед, назад и в обе стороны. Мальчишка совсем вымотался, но сиял от гордости, добившись аплодисментов кучки утэнов, кисло поморщившихся, когда паренек вызвал их на состязание. Разумеется, они тоже когда-то прошли обучение, но от долгого бездействия обленились и потеряли ловкость.

– Завтра, – объявила Катах своим сочным эринским голосом, – завтра всем найдется дело.

– И Мерлину тоже, – ухмыльнулся, отдуваясь, Кимон, – и Мунде… – Он вдруг завертел головой. – Где она? Почему не учится?

Он пожал плечами, отбрасывая заботу, сменил учебную одежду на более удобную (учение проводилось в сандалиях, простой тунике и тяжелом кожаном нагруднике) и отправился перекусить и поговорить с немощным Арбамом. Но мне он напомнил, что я весь день не видел ни Мунды, ни ее нянюшки. Ее желание отправиться на поиски знамений я счел детской прихотью, потому что девочка, при всей своей чуткости, не обучена была искусству предсказаний и отыскивания знаков, предвещающих судьбу. Но куда она подевалась?

Мне приходило в голову, что пребывание в Стране Призраков могло усилить ее прирожденный волшебный дар, но я был уверен, что няньки, конечно, предупредили бы меня.

Как же я был слеп!

Я вышел из долины, следуя вдоль ручья к месту его слияния с небольшой речкой. Берега ее густо поросли плакучими ивами; вода журчала по мелкому каменистому руслу. Нянюшка, сама еще девочка, дремала под развесистым дубом. Где-то поблизости слышалась песня.

Мунда сидела, поджав ноги, на большом камне и водила по воде древком тонкой стрелы.