Еще бы, с завистью подумал Т'эрик. С такой родословной!.. После посещения заветного зала что‑то изменилось в длинном лице Доуда, будто он уже примерял на себя новую роль. Или это показалось Т'эрику?

Блуждающие глаза Питона вдруг зацепились за лицо друга, и он зашептал торопливо:

– Полный обвал, старичок. Испытателем теперь сам Кэн – уж его тебе не обойти при всем старании!

У Т'эрика оборвалось сердце.

“Кэн?” – переспросил он обреченно, и Доуд сочувственно кивнул. Ах, как все плохо! – с тоской подумал Т'эрик. Когда мне наконец повезет – ну хоть раз? Должна же быть справедливость!..

– Это мой единственный шанс, – сипло произнес он. – Если не попытаюсь сейчас – мне не выплыть. И зашлют меня навечно в такую дыру!..

– Ну почему ж – навечно? – без уверенности возразил Доуд. – Потерпи пару‑тройку лет, а потом мы тебя вытащим.

– Ну да, если вспомните! – фыркнул Т'эрик. – Кто я вам тогда буду? К тому времени вы уж вознесетесь высоко!

Затравленным зверем смотрел он на дверь, за которой вершились судьбы, и понимал, что отныне вся жизнью его будет проходить вот так: перед захлопнутыми наглухо створками. А почему, собственно, – чем он хуже других? Разве он виноват, что беспечные его пращуры не слишком радели о чистоте породы, а родичи поближе и вовсе не сумели выжить? За что же его‑то бить?

– Кэн? – повторил Т'эрик осторожно. – А что – Кэн? Разве он не человек?

– Забудь и думать, дружище! – тревожно воззвал Доуд. – Чего бы ты там ни воображал о себе, но ведь это Кэн, основатель нашего стиля. Любой из его подмастерий разбрызжет тебя по стенам!..

– Пусть! – откликнулся Т'эрик угрюмо. – Значит, большего я не стою.

Изо всех сил он старался задавить страх или хотя бы не пропустить его наружу, но позорная дрожь трепала Т'эрика все заметнее. Чего же я страшусь больше? – спрашивал он себя. Поражения или смерти? Или чужой силы? Господи, какой стыд! Ну почему я не умею разозлиться по‑настоящему?!

– Опомнись, парень! – негромко предостерег Доуд. – На что замахиваешься? Надо же знать свой предел!

В его словах Т'эрику почудилась спесь завтрашнего придворного, но он лишь усмехнулся уныло. Чего ж странного? Эта проклятая дверь уже развела выпускников по разным тропам, и школьная дружба отходит в прошлое. Каждому да воздается по заслугам!.. И что проку в пустом бахвальстве? Куда мне против Кэна – тем более сейчас, когда едва держат ноги? Да меня теперь любой первогодок сделает!..

– За тебя даже некому мстить, – добавил Питон хмуро. – Они не станут церемониться.

На это тоже нечего было возразить. Погибший род не оставил Т'эрику ничего, кроме бессмысленной, бессильной гордости, и даже сама Истинность юноши до сих пор оспаривалась школьным Хранителем. С натугой Т'эрик растянул вздрагивающие губы в улыбку и ткнул приятеля кулаком в грудь.

– Веселее гляди, Длинный! – сказал он. – Зато меня некому и оплакивать.

Но тут проем двери призывно запылал, и улыбка Т'эрика превратилась в оскал. “Вот и все!” – безнадежно мелькнуло в сознании. Он попытался шагнуть вперед, но подошвы будто приклеились к полу. Переглянувшись, воспитатели цепко взяли Т'эрика за плечи, разом подтолкнули к дверям, словно в бездну. И только тогда смог он вступить в разверзшееся горнило.

Однако за порогом ноги отказали снова, ибо в первый момент Т'эрику показалось, будто он угодил под открытое небо – настолько высоко вознеслись тут гранитные стены, теряясь в угрюмой мгле. Задохнувшись, Т'эрик уцепился взглядом за стену напротив, тоже устремленную ввысь, но нарядную и уютную, к тому же отягощенную дюжиной балкончиков, острым клином вздымавшихся от боков к центру.