— Ты видел, видел, как король тюленей огрел вон ту морскую крысу?

— А ты посмотри на того хорька: какое сальто в воздухе и какое приземление прямо на песок! Молодцы тюлени! Врежьте им еще!

— Да-да, пожалуйста! И пусть обязательно достанется вон тому хорьку — за меня!

Тюлений король подплыл к борту корабля, похлопал ластами себя по груди, улыбнулся и изящно поклонился зрителям.

Велко и Фиалка сложили лапы перед собой и в один голос прокричали:

— Дза-а-а-а-а-а-ар! Дза-а-а-а-а-а-ар!

Тюлень помахал ластами и показал головой в ту сторону, откуда, огибая мыс, в бухту заходил «Морской Змей».

— Ма-а-арта-ан! Ма-а-арта-ан! — повторил на всякий случай предводитель морского народа.

Рассветный час друзья встретили на палубе «Флибустьера» за плотным завтраком. Грат все не могла нарадоваться новому кораблю, постоянно повторяя:

— Какие вы молодцы, что не сожгли его! Такой корабль, такой красавец! Мартин, а кстати, что будем делать с «Морским Змеем»?

Не говоря ни слова, Мартин сунул факел в жаровню, на которой грелся завтрак. Затем он перебрался на соседний корабль и вынул из ножен меч. Пленный пират Го-уджа застонал от страха, когда огромный клинок просвистел прямо над его головой. Перерубив цепь, привязывавшую пленника к мачте, Мартин подогнал пирата к борту и заставил спрыгнуть в воду.

— Я дарю тебе жизнь! — крикнул он напоследок. — Плыви к берегу, крыса!

Хват передал Мартину факел, и тот, прежде чем бросить его в трюм, поджег ярко вспыхнувшие паруса. С берега донесся отчаянный вопль пиратов, зализывавших раны после ночного боя. Грат потянулась к своему луку, но Мартин остановил ее.

— Пусть живут! Они обречены оставаться здесь всю жизнь. У них нет ни кораблей, ни подходящих для их постройки материалов. Лес на этом острове не растет, так что этим ребятам не удастся построить даже игрушечной лодочки.

Фиалка сидела рядом с пришедшим в себя настоятелем. По-прежнему завернувшийся в черный бархат, он молча отхлебывал горячий суп. Время от времени полевка вытирала ему подбородок салфеткой.

— Пираты получили даже больше, чем они заслуживают, — сказала Фиалка. — Фрукты, рыба, пресная вода… Пускай учатся обрабатывать землю, как мы в Рэдволле. Я считаю, им вообще повезло, что они остались живы.

Настоятель внимательно посмотрел на полевку и улыбнулся:

— Я скорее готов сказать, что это нам повезло остаться в живых.

Тут в разговор вступил заяц, который к тому времени дохлебывал уже четвертую миску супа:

— А я вот скажу, что несказанно повезло всем тем, у кого после такой заварухи осталось по два уха. Лично я одно свое потерял во время боя с ящерицами. Кстати, кто-нибудь может мне сказать, вырастет ли оно заново, если, конечно, я буду хорошо питаться?

Осмотрев остаток уха, Фиалка с сомнением покачала головой:

— Не думаю. Но не расстраивайся: я постараюсь сделать тебе красивое ухо из красного бархата с подкладкой из парусины.

Хват тем временем стянул кусок сухаря прямо из-под носа Плогга.

— Боюсь, я буду несколько выделяться среди своих собратьев.

Мартин уже с трудом сдерживался от хохота.

— А ты знаешь, по-моему, даже хорошо, что тебя будет издалека заметно. Ты будешь надевать это ухо только в торжественных случаях. Это у тебя будет что-то вроде знака отличия, орден за храбрость.

Заяц подвигал сохранившимся ухом, приложил ложку к тому месту, где должно было оказаться искусственное, и задумчиво сказал:

— А что? Почему бы и нет? Представьте себе: встречаюсь я с очаровательной зайчихой, и она так, будто невзначай, спрашивает: «Ах, мне так нравится ваше красное ушко! Оно так живописно! Где вы его раздобыли?» А я ей отвечаю: «Ах, о чем вы спрашиваете? Ах, это? Так это старая рана! Передайте мне, пожалуйста, вон тот салатик, а я пока расскажу, как я ее заработал.