Они приблизились к двери, которая находилась на противоположной стороне двора. От старых каменных стен пахнуло промозглой сыростью, грязью и нищетой. Отвратительное зловоние осквернило свежесть утра. Кит приостановился на пороге, ведущем в темноту, и оглянулся вокруг, словно хотел запечатлеть в памяти красоту мира. Остается ли память после смерти? Нет, лучше не надо, подумал он равнодушно. Так будет еще труднее навеки распроститься с жизнью.

Один из конвоиров сделал угрожающий жест, и Кит поспешно шагнул вперед. Афганцы не должны прикасаться к нему… он не вынесет грубого насилия… Конечно, этого не избежать, но тогда ему будет уже все равно.

Они вошли в приемный зал Акбар-хана, но после яркого солнечного света глаза Кита не сразу привыкли к полумраку. Вдоль стен стояли люди в тюрбанах или остроконечных шлемах, за поясом у них были кинжалы, а некоторые держали в руках пики или палаши. Вряд ли они отправятся на бузкаши в полном воинском снаряжении, подумал Кит. Акбар-хан, вооруженный мечом, в тюрбане и кольчуге, стоял в дальнем конце зала на небольшом возвышении. Позади него был стол, придвинутый к стене.

– Доброе утро, Рэлстон-хузур, – сказал сирдар по-английски.

– Доброе утро, Акбар-хан, – ответил Кит так спокойно, словно речь шла о самом обыкновенном утре.

Акбар-хан взмахнул рукой, и охранники поволокли Кита в указанное место – рядом с помостом.

Кит замер, завидуя Аннабель, которая умела превращаться в статую. Впрочем, сейчас самое главное – не выказывать страха. Знать бы только, что с Аннабель!

Дверь отворилась, и в зале появились шестеро гильзаи, вслед за ними вяло плелась сгорбленная женская фигура в черном. Кит не сразу узнал в ней Аннабель. А потом почувствовал, как в висках бешено застучала кровь. Что же они сделали с ней? Как довели до такого состояния приниженности? С огромным трудом Кит сохранял внешнее спокойствие, он понимал, что вспышка гнева будет только на руку врагам.

Резким звучным голосом Акбар-хан отдал какой-то приказ на пушту. Гильзаи вдруг схватили Айшу.

Все поплыло перед глазами Кита, он сделал шаг вперед, уже готовый разразиться проклятиями, но почувствовал на себе взгляд ярко-голубых глаз сирдара. Что означает этот взгляд, Кит не понял, но тут же застыл на месте, как будто его сковала неведомая сила.

Айшу грубо швырнули к ногам Кита. Она рухнула на колени. Кит уставился на нее, онемев от удивления, а охранники отошли к стене, явно довольные тем, что хорошо справились со своим делом.

Акбар-хан начал говорить, вернее, ораторствовать на пушту. Кит не понимал ни слова, но видел, что лица афганцев, и без того угрюмые, помрачнели еще больше. И он услышал торопливый шепот. Аннабель, которая по-прежнему стояла на коленях с поникшей головой, быстро переводила на английский речь сирдара. Черная ткань, закрывавшая лицо, приглушала ее голос.

– Он отдает меня тебе… но это не дар, а оскорбление. Он считает меня недостойной и больше не нуждается во мне. Пусть феринге питаются нашими объедками, ничего лучшего они не заслуживают. По законам гостеприимства ты обязан принять этот дар. Теперь ты отвечаешь за меня… за женщину, которую отверг Акбар-хан. Согласно тем же законам, ты можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я – ничто.

Кит не верил своим ушам. А сирдар продолжал говорить. В его словах звучали презрение, ненависть, иногда насмешка. Афганцы наслаждались, слушая оскорбления в адрес феринге, встречая речь Акбар-хана одобрительным ропотом. Но вот снова раздался взволнованный шепот Айши, и Кит, напрягая слух, пытался разобраться в ее наставлениях.