– О, Чарли, не беспокойся, – подбодрил его Бернс. – На рассвете мы передадим депешу. Не надо… – Он умолк, услышав голоса в холле. – Ад и все его дьяволы! Неужто Кит Рэлстон? – Бернс распахнул дверь библиотеки. – Кит, что ты здесь делаешь, черт побери? Я думал, ты давно уехал из города.

Кит вошел в комнату, согревая дыханием руки.

– Господи, ну и холод! Нет, я решил немного побродить по базару, поразнюхать, как идут дела. В таком маскараде никто не обратил на меня внимания. – И Кит выразительным жестом указал на свою одежду.

– Тебя и впрямь не отличить от местных, – сказал Бернс. – Только бороды не хватает. Слышал? Эти бесстыжие ублюдки никого не пропускают в военный городок!

Кит печально кивнул и сбросил с плеч тяжелую бурку.

– Ужасно, Бернс. Вот-вот грянет гром.

– Ерунда. Несколько наших полков положат конец этому безобразию.

– На твоем месте я удвоил бы охрану, – возразил Кит резко. – И здесь, и в казначействе… О нет, благодарю. – Он отказался от сигар, предложенных Бродфутом. – А вот бренди бы выпил: промерз до костей.

Бутылку тут же принесли, и в комнате воцарилось угрюмое молчание. Кит беспокойно шагал взад и вперед. Ногой подтолкнул в камин полено, а потом хмуро уставился в свой бокал, занятый мыслями об Айше. Он готов был поклясться, что видел ее сегодня днем в окне… и она его видела. А потом в комнате появился еще один человек. Кит заметил, как он прошел мимо окна. И в этом сильном, плотного телосложения мужчине нетрудно было узнать Акбар-хана. Что там произошло? Мысли эти сводили с ума, и Кит постарался выбросить их из головы, переключив внимание на спор, который возобновили его друзья.

– Как ты думаешь, в штабе узнают, что мы не можем выехать из города?

– Трудно сказать, – пожал плечами Кит. – Но сомневаюсь. Все произошло так быстро. До самого вечера дела шли как обычно.

– Рэлстон, ты надеешься прорваться, переодевшись афганцем?

– Надеюсь, тем более что поеду без седла. Английское седло они тут же узнают. – Кит подошел к окну, отдернул тяжелую занавеску и стал всматриваться в непроглядную тьму. – Подождем до утра. Может, Александр прав, и люди успокоятся. Наглецам ночь придает дерзости, а с первыми лучами солнца их смелость улетучивается.

– А все этот проклятый Акбар-хан, попомни мое слово, – свирепо заявил Бернс. – Попадись он мне в руки, я повесил бы его за предательство и мятеж.

Кит выразил свое восхищение этой идеей, приподняв брови.

– Я, пожалуй, пойду спать, с вашего позволения. И если на рассвете ситуация не улучшится, попробую проникнуть в военный городок.

– Да-да, конечно, дорогой друг. Я велю Абдулу провести тебя в комнату для гостей. – Бернс направился к двери. – Может, ты захочешь смыть этот… эту… ну, в общем, то, что у тебя на лице, – предложил он, брезгливо скривив губы и поглаживая свои аккуратные усики. – Не пристало англичанину, кавалерийскому офицеру, расхаживать в одежде проклятых афганцев.

– Ты еще скажешь мне спасибо за это, когда утром придется прорываться в военный городок, – спокойно ответил Кит. – И кстати, Бернс, цель оправдывает средства. И на жертвы я готов.

Он последовал за слугой Бернса наверх, в большую удобную комнату, расположенную в передней части дома. Отказавшись от выпивки и горячей воды, Кит стянул с себя сапоги и лег на кровать одетым. Ему хотелось вздремнуть в оставшиеся ночные часы, но быть готовым к отъезду рано на рассвете.

Второго ноября, когда еще только начало светать, Кит проснулся с тяжелым чувством надвигающегося несчастья.