Ветер с Вилайета поднимает тучи песка и пыли и гонит их на восток. Дышать становится нечем. Засохшие стебли полыни торчат, как пики, колют и царапают ноги. И это единственный корм для лошадей кочевников. Жизнь в степи непроста. Она закаляет характер, учит обходиться малым, терпеть невзгоды и лишения. В период зимы гирканские кланы, насчитывающие по сорок-пятьдесят семей, нередко вымирают от голода и болезней. Не останется ни одного человека.

Киммериец уже встречал такие мертвые становища…

— Всадники! — выкрикнул один из контрабандистов.

Путешественники остановились. Приложив ладонь к глазам, Конан внимательно посмотрел на дорогу. Поднимая облако пыли, к ним скакала группа вооруженных людей. Вскоре шестерка конников остановилась в двадцати локтях от шемитов. На мгновение воцарилась тишина. Воины настороженно разглядывали друг друга. Сразу было видно, что гирканские номады живут здесь гораздо беднее, чем в западном Туране. На них были рубахи из грубого самотканого материала, грязные войлочные шапки с острым верхом и кожаные потертые сапоги с загнутыми носами.

Только один из всадников носил штаны. Все остальные оказались в набедренных повязках, с почти полностью оголенными ногами. И лишь двое гирканцев имели кожаные доспехи.

На первый взгляд, это воинство не представляло серьезной опасности, но глубоко заблуждается тот, кто так думал. На поясе у каждого всадника висела сабля и аркан, за спиной два колчана со стрелами, а в руках тугой лук.

Стрелять кочевники могли из любого положения. Попасть противнику в глаз с расстояния в сотню локтей не составляло для гирканца большого труда. Когда в семье рождался мальчик, ему сразу дарили жеребенка и лук. С лошадью и оружием он не расставался вплоть до самой смерти.

Если какому-либо степному кагану удавалось объединить несколько сотен кланов, то эта армия представляла серьезную угрозу для любого соседнего государства. Набегам подвергались и Меру, и Кусан, и даже Кхитай. Великому Тариму подчинялся весь Туран.

— Кто такие? — грубо спросил мужчина лет сорока с длинными усами и жидкой бородкой.

— Купцы, — спокойно ответил киммериец.

— И откуда вы идете? — с подозрением вымолвил номад.

— Это длинная история, — проговорил северянин.

— А мы не торопимся, — жестко сказал кочевник.

Тяжело вздохнув, киммериец произнес:

— Мы прибыли в Аграпур с большим караваном из Шема. Дорогие ткани, оружие, отличное вино и фрукты… Но к своему ужасу узнали, что пираты перекрыли все морские пути. Блокада может разорить кого угодно. Наш хозяин решил рискнуть и пойти по южной дороге через Туманные и Колчианские горы. Мы обогнули Вилайет и приблизились к побережью. Здесь на караван напали разбойники. Это была отчаянная схватка. Охрана сражалась отчаянно, но врагов оказалось слишком много. Погрузив добычу на корабли, они уплыли. — Обведя рукой спутников, Конан добавил: — Это все, кто уцелели.

Обмануть гирканца было несложно. Он плохо разбирался в географии, а торговцев из столь далеких стран видел и вовсе впервые. Сейчас кочевники находились на территории Турана и вели себя очень сдержанно, чтобы не прогневать могущественного союзника. Нрав у эмира Рамдана крутой.

— Идите прямо и достигнете города, — выдавил всадник.

Стукнув лошадь по крупу, кочевник проскакал мимо путешественников. За ним тотчас последовали остальные воины. Когда они удалились на приличное расстояние, Джамаль зло процедил:

— Грязные оборванцы.

— Не чувствую любви и уважения к гирканцам, — иронично заметил киммериец.