Изменить размер шрифта - +
Есть некое моцартианство — «гуляка праздный». И лежебока, как Дельвиг-поэт.

Но вот Аполлон требует священной жертвы. И в тех же мемуарах читаешь:

«Первым его делом было поставить подле себя кружку грога и засучить рукава. Грога он употреблял очень много, но никогда не был пьян. Он писал и бросал на пол исписанные листки. В три или четыре часа ночи он упадал в изнеможении на диван и засыпал. На следующее утро выпивал несколько чашек самого крепкого кофе и опять садился за работу».

 

Я бы очень просил пастора отпустить ему все грехи. Наверное, пастор так и поступил.

Крещенье минуло, но яркие морозы не уходили из Москвы. Жаровни в доме на Софийской дышали, как жабрами. Старый друг склонился над старым маэстро. Широкое лицо Филда было влажным. Он сказал:

— Не целуй меня, это смертный пот. Я умираю, и это хорошо.

Январь был на дворе, январь восемьсот тридцать седьмого. Мороз и солнце…

 

1993

 

 

 

В послеблокадном Ленинграде Юрий Давыдов, тогда лейтенант, отыскал забытую могилу лицейского друга Пушкина, адмирала Федора Матюшкина. И написал о нем книжку.

Так началась работа писателя в историческом жанре.

В этой книге представлены его сочинения последних лет и, как всегда, документ, тщательные архивные разыскания — лишь начало, далее — литература: оригинальная трактовка поведения известного исторического лица (граф Бенкендорф в «Синих тюльпанах»); событие, увиденное в необычном ракурсе, — казнь декабристов глазами исполнителей, офицера и палача («Дорога на Голодай»); судьбы двух узников — декабриста, поэта Кюхельбекера и вождя иудеев, тоже поэта, персонажа из «Ветхого Завета» («Зоровавель»)…

Быстрый переход