Леди Джорджина колебалась. И тут блестящая мысль пришла ей в голову.

— Тысячу фунтов? — усмехнулась она. — Нет, мне не надо вашей тысячи фунтов. Если вы выиграете, — я отдам вам камею без всяких денег. Я принимаю ваше пари, Лесли!

Робин Лесли был бы чрезвычайно поражен, если бы смог в этот момент прочесть мысли стоящей перед ним женщины.

Начиналась охота на Робина…

Робин, улыбаясь, смотрел на нее.

— Я слышал, что женщины любят вспоминать день своей свадьбы. Они тщательно берегут все, имеющее какое-нибудь отношение к этому торжественному дню.

— Да?

— Мужчине тоже есть о чем вспоминать, — продолжал Робин полусерьезно-полушутливо. — Конечно, я могу в память о прошлом отпустить себе, например, бороду, возобновить синяк под глазом и надеть живописный костюм бродяги с заплатами… Но все же я не испытал всей торжественности свадебной церемонии, и она остается для меня скрытой таинственной завесой.

— Вы были тогда ужасны, — задумчиво проговорила Октобер. — Вы имели вид настоящего бродяги… Да, вы действительно были бродягой и вдобавок еще… — она не договорила.

— Вдобавок… — был пьян, — закончил Робин.

Она утвердительно кивнула.

— Вот именно поэтому я и хочу жениться еще раз, но теперь уже трезвым!

— Когда я увидела вас сегодня, — начала Октобер, — во всем великолепии вашего мундира с золотыми эполетами на плечах, мне трудно было представить, что вы могли мыть в ручье рубашку и покупать старый костюм на взятые у женщины часы.

— Все же я оказался способным на это, — заметил Робин.

— Написали вы что-нибудь мисс Эллен? — спросила Октобер, меняя тему разговора.

— Да…

— И послали что-нибудь…

— Я отправил ей исповедь ее отца…

— Какую исповедь? — изумилась Октобер.

— Ту, которую он написал незадолго до смерти.

— Но как она попала к вам?

Робин улыбнулся:

— А вы разве не помните, как передали мне письмо там, на барже, во время нашего восхитительного путешествия? Я еще тогда спросонок вообразил, что действительно пришла почта. И вот, — продолжал он, — я отправил ей это признание старого профессора. Пусть мисс Эллен хранит его.

— Но послали ли вы ей еще что-нибудь? — допытывалась Октобер.

— Да… деньги, но конечно не подписал своего настоящего имени, — смущенно признался Робин. — Я вчера виделся, с генерал-губернатором, — продолжал он серьезно, — и рассказал ему обо всех своих приключениях…

— А как же… — Октобер запнулась, — как же с обвинением по поводу убийства?

— Я передал ему копию признания Болди. Он отправил ее своему старому другу — министру в Вашингтон.

Наступила пауза.

— Я сказал ему также, что женат, — неожиданно добавил Робин, лукаво улыбаясь.

— И он потонул в слезах?

— Нет, он великодушно продлил мой отпуск на… месяц… медовый месяц.

Опять наступило долгое молчание.

— Это значит, — сказала, наконец, Октобер, — мы… что мы официально женаты?

— Да.

Она встала, задумчиво глядя на расстилавшийся перед нею пейзаж, потом внезапно обернулась к Робину, наклонилась и поцеловала его.

В дверях появился старый Мортимер.