— Наверное, это последняя съемка сегодня: солнце заходит. — Патриция подтолкнула Джесси к воде. — Давай постараемся.

— По-моему, холодает, тебе не кажется? — Патриция коснулась ее руки.

— Осталось совсем чуть-чуть. С тобой все в порядке?

— Небольшие колики. Ничего страшного. Джесси направилась к воде, размахивая руками, чтобы согреться. Дул холодный ноябрьский ветер, и было бы совсем некстати покрыться гусиной кожей.

— Тони, как ты думаешь, — Патриция проворно следовала по пятам, — ей нужно зайти в воду? По-моему, это было бы неплохо.

Непрерывно размахивая руками, стараясь не посинеть от холода, Джесси скакала на мокром песке в нескольких дюймах от прибоя, пока редактор обсуждала с фотографом, стоит ли ей заходить в воду. Можно подумать, она может стоять на берегу сколько угодно. Она чувствовала в низу живота тупую боль и мечтала лишь о том, чтобы съемка поскорее закончилась.

— Слушай, Джесси, — крикнул Тони. — Зайди в воду и повернись ко мне, чтобы за тобой ничего не было видно, кроме неба и воды. Солнце садится, и получится очень красиво.

Немного согревшись и воодушевившись идеей Тони, Джесси вошла в воду по икры, и сразу увязла в песке. Но это помогло тверже стоять на ногах.

— Здорово! — сказал Тони. — Теперь подпрыгни.

Подпрыгнуть! Она едва в состоянии двигаться, а он хочет, чтобы она прыгала!

Джесси грациозно вскинула руки и подпрыгнула. Одна нога выскочила из песка и взлетела высоко вверх, другая увязла еще глубже. Ахнув, Джесси очутилась на коленях. Обхватив себя руками, она упала на бок и залилась смехом. Ее накрыла волна, заставив перевернуться на спину и судорожно схватить ртом воздух. Представив, как это выглядит со стороны, она вновь засмеялась, очень надеясь, что сейчас Тони ее не фотографирует.

— Если бы я не стояла так глубоко в воде… — все еще смеясь, она повернулась к Тони. — Может, мне подойти поближе и попробовать еще раз?

— Не надо. Наоборот, подвинься немного туда, глубже, и повернись. Взмахом руки он показал, как развернуться. — Расправь плечи. Голову подними. Колени вместе.

Нимфа, выходящая из морской пучины, оранжевая и золотая, как море и солнце у нее за спиной.

— Теперь посмотри на меня, — попросил Тони. — Тем взглядом. Тем самым сногсшибательным взглядом. Еще! Так! Великолепно! Просто великолепно! Теперь туда!

Джесси распласталась на мокром песке и пристально смотрела в объектив. Она слушала Тони, не слыша его. Он говорил, и она двигалась, поворачиваясь то туда, то сюда, ни на секунду не отводя взгляда от камеры. Ее карие глаза становились то загадочными, то обещающими, то ожидающими. Холодными, как лед, или теплыми, как янтарь. Невинность и опыт, скромность и разврат. Поглощенная своими мыслями, Джесси реагировала инстинктивно, ничего не видя и не слыша вокруг.

Одна за другой набегали волны. Шуршал песок, забираясь под тонкую ткань купальника, словно стремясь коснуться нагого тела. Волны ласково перебирали ее длинные волосы, словно пальцы невидимого любовника. Как русалка, вышедшая из морской пучины, Джесси кружилась в фантастическом танце с призрачным любовником. С любовником, реальнее которого у нее не было никогда в жизни.

Она попыталась вспомнить лицо Стефана, которое так скоро увидит. Но воспоминание было смутным: его черты растаяли за долгие годы. Она помнила светлые каштановые волосы, но чем дольше вспоминала, тем больше искажался знакомый облик. В конце концов в ее воображении возник странный человек с черной, как вороново крыло, шевелюрой и темными и теплыми, словно августовская ночь, глазами. Он бесцеремонно вторгся в ее мысли. А ведь Стефан ни разу даже не прикоснулся к ней, если не считать того единственного поцелуя, который она не может забыть.