Хельга Нортон. Жена лучшего друга
1
Шон Доусон понимал, что пора остановиться, но остановиться не мог. «Дайкири» — третий бар, который они навестили за сегодняшний вечер. Ему понравилось название — почти как «Дейзи». А «Дейзи» — это то имя, которое он как раз и пытался изгнать из своей затуманенной алкоголем головы. Он подмигнул роскошной блондинке, зазывно простирающей руки с рекламного щита у входа в бар, и обнял за плечи Мэтта и Руперта. — Итак, ребята… — Мэтт, может, ты все-таки уймешься? Что на тебя нашло? — слабо запротестовал Руперт, высвобождаясь из некрепких объятий брата. Их сходство было поразительным: оба стройные, высокие — не меньше шести футов, — с живыми загорелыми лицами и карими глазами: у Руперта чуть светлее, у Шона — темнее. Не было, пожалуй, ни одной женщины, которая не отметила бы разительный контраст темных глаз со светлыми волосами. Шон даже привык к тому, что представительницы прекрасного пола считали это чем-то необычным и… красивым. Кроме, конечно, Дейзи. Она-то, похоже, никогда не находила в нем ничего привлекательного. — Мои окуньки не будут ждать, пока я завтра просплюсь… — продолжал гнуть свое Руперт. — Да брось ты нудить, Руп! Люди ведь женятся не каждый день! — И, не слушая больше ничьих возражений, Шон вошел в ярко освещенный вестибюль. Компания расположилась у стойки, протянувшейся вдоль всей стены. Юркий, невысокого росточка смуглолицый бармен — должно быть, латинос, смутно подумалось Шону, — бросил взгляд в их сторону, но подойти не торопился. — Эй, парень! — окликнул его Шон, перекрывая обычный для этого времени гул голосов и негромкую мелодию кантри. Черт побери, почему бы им не повеселиться? Разве сегодня не особый день? Его лучший друг женится на единственной женщине, которую он, Шон, когда-либо любил. Это ли не повод напиться? Пусть кто-нибудь попробует с ним поспорить! Бармен неторопливо подошел к Шону и обнажил в улыбке два ряда великолепных зубов. — Да, сэр? — Всем виски, двойной, и кофе, — распорядился Шон. Латинос отошел не сразу. — Похоже, вы, ребята, что-то отмечаете, — дружелюбно заметил он. Стараясь ничем не выдать бушевавших в нем чувств, Шон хлопнул по спине сидящего рядом с ним Мэтта. — Этот дурень собирается повесить себе на шею цепи Гименея. Ты знаешь, кто такой Гименей? — спросил он бармена. «Дурень», среднего роста мускулистый парень двадцати пяти лет с остроскулым лицом и пронзительной синевы глазами, с укором взглянул на друга. — Послушай, Шон, ты что, собираешься кричать об этом на всех углах? Но Шон проигнорировал его вопрос и вновь повернулся к бармену. — Дружище, а ты был когда-нибудь женат? — Нет, сэр. И даже не могу сказать, что мне этого хочется, — ответил латинос, точным движением направляя стакан Шону. — Ну и молодец, — одобрил тот и сделал большой глоток. — Передохни, Шон, — заметил Мэтт, досадливо морщась. — Все равно ты меня не отговоришь. — Пусть лучше и не пытается, — вмешался в разговор Рональд — крупный парень с закрученными кверху усиками, казавшимися чужеродными на круглом добродушном лице. — Не то ему придется держать ответ передо мной. Я никому не позволю разбить сердце моей маленькой сестренки. — Да успокойся ты, Рон, — поспешил угомонить его Мэтт. — Даже Шон с его поганым языком не отговорит меня от женитьбы. |
