Опираясь на руку Пола, она вышла в маленькую гостиную. Блэлоки сидели на софе, Джеймс обнимал жену за плечи.

— Все в порядке, — пробормотала Лили, сама не понимая, что говорит. Потом взглянула на Пола. — Мне нужно выпить.

— Мне тоже, — сказал он. — Ну и денек сегодня выдался!

Пока они дожидались Куинна, Пол рассказал ей почти всю историю.

Мириам потеряла рассудок в ту ночь, когда малышка Сьюзен погибла в огне. Несчастная мать пыталась добраться до детской, но ее усилия оказались тщетными. Она сильно обожгла руки да к тому же упала, споткнувшись о горящую балку, и повредила обе ноги.

— Она не может ходить? — дрогнувшим голосом спросила Лили.

Она медленно пила виски, держа стакан обеими руками, чтобы не уронить.

— Могла бы, только никогда не встает с кровати. Знаете, что я думаю? Она вполне может передвигаться в инвалидной коляске или ходить на костылях, но не хочет. Она знает, что жена Маршалла — инвалид. А поскольку Мириам считает, что она и есть жена Оливера, то даже не пытается что-то сделать.

— Есть хоть малейшая надежда, что к ней вновь вернется рассудок?

— Никакой. Куинн привозил к ней лучших и дорогих врачей, один приезжал даже из Берлина. И все были единодушны: Мириам не смогла пережить гибель своего ребенка. Немец объяснил нам, что у нее было два варианта: либо покончить жизнь самоубийством, либо потерять рассудок, и Мириам инстинктивно предпочла второй путь, даже не осознавая, что делает выбор. Она спряталась от горькой правды в воображаемом мире, где счастлива и где есть все, что ей хотелось бы иметь. Она жена Маршалла Оливера, у них красивая, здоровая дочурка, каждую среду ее навещает обожаемый брат Ричард.

— О Господи…

— Сначала мы обсуждали возможность поместить Мириам в психиатрическую лечебницу, но Куинн побывал в нескольких, увидел, в каких условиях содержатся больные, и речь об этом уже не заходила. Кроме того, ему хотелось регулярно навещать ее, не вызывая ни у кого подозрений, и в то же время следить за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась. Хотя Мириам не покидает квартирку Блэлоков, она по крайней мере находится у себя дома, и если ей вдруг удастся выскользнуть из своей комнаты, она не испугается, потому что все ей знакомо.

Сколько же тайн, больших и маленьких, нашли вечером свое объяснение!

— Сейчас мне смешно об этом думать, но еще час назад я считала, что вы с Куинном убили Мириам.

— Знаю, — сказал Куинн, входя в комнату. Он поднял Лили с кресла, обнял и ласково погладил по голове. — С чего же начать? Простишь ли ты меня за то, что я так сильно испугал тебя? Сейчас ты, должно быть, уже понимаешь, что Пол хотел отослать тебя в Европу, не дожидаясь начала выборов.

— Мы просто не слишком удачно выразились, а вы подумали невесть что, — суховато заметил Пол.

— Мне стыдно, — прошептала Лили, — но я решила, что Каллахана вы тоже убили.

— Каллахана? — Пол удивленно вскинул брови. — Впрочем, если бы мне и в самом деле захотелось кого-то убить, то, уж конечно, Эфрема Каллахана и этого мерзавца Оливера.

— Понимаю! — Лили облегченно вздохнула. — Как я раньше не догадалась? Если бы вы захотели решить проблему, убив кого-то, то им был бы Маршалл.

— Каллахана убили в пьяной драке, газеты не врали. Что касается меня, то я считаю его смерть величайшей удачей. Мы от него избавились, но у меня подобная удача вызвала не меньшее удивление, чем у вас, Лили.

— Я хотел рассказать тебе о Мириам. Раз десять порывался, — тихо сообщил Куинн.

— И винить нужно только меня, — заметил Пол, усаживаясь в кресло, которое освободила Лили, и устало закрыл глаза.