— Ваши удовольствия не будут включать сигары и виски! — отрезал Пол.

Возмущенная Лили решилась на маленький эксперимент.

— Если вы не даете мне сигару, тогда я возражаю, чтобы вы курили! — выпалила она.

Куинн в этот момент обрезал сигару, но, услышав ее слова, недовольно поморщился и убрал сигару в портсигар.

— Как вам угодно, — бесстрастно сказал он.

Лили не могла представить, зачем он это сделал, но в конце дня наконец поняла: раз Куинн с Полом ждут от нее поведения настоящей леди, то и сами должны вести себя подобающим образом. Похоже, леди не так беззащитны, как она думала, и настроение у Лили сразу поднялось. Она нашла маленькое оружие среди всяких разрешений и запретов, составлявших основу хорошего воспитания, и, очень может быть, отыщет еще.

Дом, который Пол снял на вторую ночь, тоже находился вдали от города. Таких огромных, роскошных домов с туалетом внутри и многочисленной прислугой Лили еще никогда не видела.

— Неведение вам только на руку, — заметил Пол, выйдя и усаживаясь после обеда на веранде. — С прислугой вы сумели найти правильный тон. Именно так и следует разговаривать: бесстрастно, вежливо, отчужденно.

Сама же Лили считала, что для характеристики ее тона больше подошло бы слово «испуганный». Слуг она боялась, в их присутствии цепенела от ужаса и с трудом понимала, что говорит. Те смотрели на нее с улыбками превосходства, ясно давая понять, что никакая она не леди.

И тут, словно в противовес словам Пола, во двор вышла сеньора Менендес и спросила Лили, желает ли она, чтобы кофе подали на веранду. Лицо сеньоры оставалось бесстрастным, однако в темных глазах читалось недовольство тем, что ей приходится обращаться к какой-то оборванке.

Услышав простой вопрос, Лили оцепенела от ужаса. Она понятия не имела, хотят ли мужчины кофе, и не знала, имеет ли право решать за них. Она не привыкла, чтобы за ней ухаживали, и не винила сеньору за то, что та неохотно выполняет распоряжения бывшей заключенной. А в том, что слуги об этом догадываются, Лили не сомневалась. Чувствуя, как у нее пылают щеки, Лили умоляюще взглянула на Куинна. Он все понял и, очаровательно улыбнувшись сеньоре Менендес, сказал:

— Принесите нам, пожалуйста, бутылку виски и три стакана.

— Два стакана и кофе для дамы, — бросил Пол.

— Три стакана, а кофе не нужно, — твердо повторил Куинн.

Когда сеньора Менендес удалилась на приличное расстояние, Пол укорил его:

— Никто лучше тебя не знает, что Мириам никогда не пила крепких напитков.

— Лили не Мириам. Она сегодня отлично потрудилась, а за два дня вообще добилась потрясающих успехов. И давай не будем забывать, чего мы от нее хотим. А мы хотим, чтобы она сыграла роль Мириам, а не стала ею.

— На данном этапе важно, чтобы она целиком вошла в роль.

— Что она и делала в течение последних десяти часов, — не сдавался Куинн.

— Стоит ей в ответственный момент совершить хотя бы крохотную ошибку, и все полетит к черту, — угрожающе произнес Казински и твердо повторил: — Все!

Лили с интересом наблюдала за их спором. Оба властные, если не сказать деспотичные, не терпят никаких возражений. Сегодня она узнала, что они подружились задолго до того, как Куинн решил заняться политикой, и, видимо, если бы тот не был его другом, Кингмейкер все решения принимал бы самостоятельно. Теперь же ему приходилось иногда вступать с другом в жаркую полемику, от которой страдала их дружба.

Взяв с подноса сеньоры Менендес стакан виски, Лили мысленно поблагодарила Господа за то, что Куинн умеет настоять на своем.