Она не могла придумать, о чем бы еще спросить, хотя знала, что потом, когда придет в себя от потрясения, очень об этом пожалеет.

— Где похоронена Сьюзен? — выпалила Лили первое, что пришло ей в голову.

— На кладбище Проспект-Хилл.

— У Мириам в самом деле была чахотка?

— Несмотря на слабое здоровье, чахотки у нее не было.

Раздался стук в дверь, потом в комнату заглянул Пол, увидел осколки стекла и перевел взгляд на друга.

— Ужин готов. Или хочешь, чтобы подали сюда?

Куинн достал из кармана часы, открыл крышку, взглянул на циферблат, сунул часы обратно.

— Еще вопросы есть? — спросил он у Лили.

Недавняя ярость испарилась, уступив место опустошенности и усталости. Лили поняла, что он знал о неизбежности этого разговора и боялся его.

— Мне бы еще многое хотелось выяснить, только я пока в затруднении…

— Если вы хотите узнать о пожаре и той ночи что-то еще, спрашивайте прямо сейчас.

Лили попыталась собраться с мыслями.

— А где вы были той ночью?

— С Полом.

— Как начался пожар?

— Этого никто так и не узнал.

Куинн отвечал кратко, сухо, не вдаваясь в подробности. Да, он явно что-то скрывает, но что именно, Лили не могла догадаться, а спросить не решалась. Ее охватила злость, и она раздраженно повернулась к Казински:

— Почему вы не рассказали мне про Сьюзен?

— И что бы это изменило? — Он пошире открыл дверь, словно хотел выпустить из комнаты скопившееся напряжение.

— Мириам потеряла нескольких детей… Сьюзен и еще четверых, нерожденных! — взорвалась Лили.

Она знала, как страшно терять людей, которых любишь, понимала чувства Мириам, хотя была не в состоянии постичь их глубины. Ведь не проходило года, чтобы та не потеряла кого-нибудь из близких, но едва начинала приходить в себя после одного удара, за ним следовал другой.

Правда, одна маленькая тайна раскрыта. Теперь ясно, почему вся одежда Мириам, которую ей дали, была темных цветов. Лили встала и с отвращением взглянула на мужчин.

— Меня тошнит от вас обоих! — Узнав о пожаре, она действительно почувствовала себя плохо, и ее состояние не улучшилось. — Такое впечатление, что вместо сердца у вас кусок льда! Вы не испытываете ни жалости, ни сострадания, думаете лишь о себе, заботитесь только о своих гнусных делишках.

Лили казалось, что она, никогда не видевшая Мириам, понимает ее гораздо лучше, чем Куинн с Полом.

Подхватив юбки, она направилась к двери.

— Прочь с дороги! Мне противно даже сидеть с вами за одним столом! Велите кому-нибудь из слуг отнести ужин в мою комнату…

— Остановитесь! — Пол схватил ее за руку. — Куинн, мы же хотели отдать ей кольца.

Выругавшись, тот достал из ящика стола маленькую коробочку, несколько секунд подержал в руке и сунул ее другу, словно она жгла ему ладонь.

— Это подделка? — спросила Лили, принимая футляр.

— Да, — ответил Пол.

— Нет, — тут же возразил Куинн.

Бросив на мужчин презрительный взгляд, Лили вышла из кабинета, добралась до своей комнаты и с такой силой захлопнула дверь, что картина, висевшая в коридоре, едва не слетела на пол.

В комнате уже горела лампа, в камине весело потрескивал огонь. Погрев руки у огня, Лили села на кровать, осторожно вынула из футляра кольца Мириам и принялась внимательно разглядывать. Одно наверняка подарено во время помолвки: две золотые розочки с бриллиантом между ними. Второе, явно обручальное, представляло собой такие же две розочки, но скрепленные с третьей.