|
«Спроси ты, Рут». Она (вот удивительно) спрашивает, кому нравится; появляются буквы Р, И, К. Я чувствую, что она подталкивает доску. Рик – это мистер Малоун, наш учитель точных наук, которому нравится мисс Энгл, учительница английского. Мы с Рут встаем, и Лаура с Нэнси занимают наши места. Нэнси сидит ко мне спиной, и я не вижу ее лица, когда она произносит: «Кто такой Генри?» Все смотрят на меня, становится очень тихо. Я смотрю на доску. Ничего. Только я решаю, что спасена, как доска начинает вращаться. Может, опять скажет «Генри»? Ничего страшного, Лаура и Нэнси вообще ничего про него не знают. Даже я почти ничего про него не знаю. Появляются буквы М, У, Ж. Все смотрят на меня. «Я не замужем. Мне ведь всего одиннадцать». – «Но кто такой Генри?» – удивляется Лаура. «Не знаю. Может быть, кто‑то, кого я еще не встретила». Она кивает. Все в шоке. Я сама в шоке. Муж? Муж?
12 АПРЕЛЯ 1984 ГОДА, ЧЕТВЕРГ(ГЕНРИ 36, КЛЭР 12)
ГЕНРИ: Мы с Клэр играем в шахматы на лужайке в лесу. Прекрасный весенний день, в лесу поют птицы, вьют гнезда и создают семьи. Мы уходим подальше от семьи Клэр, которая в этот день дома, неподалеку. Клэр какое‑то время раздумывает над своим ходом; я взял ее королеву три хода назад, и она понимает, что проиграла, но намерена продолжать битву. – Генри, кто твой любимый «битл»? – поднимает она глаза. – Джон, конечно. – Почему «конечно»? – Ну, Ринго тоже ничего, но он какой‑то вялый, да? А Джордж немного слишком из нового поколения, на мой вкус. – Что такое «новое поколение»? – Странные религии. Слащавая, скучная музыка. Жалкие попытки убедить себя в превосходстве всего индийского. He‑западная медицина. – Но тебе не нравится традиционная медицина. – Это потому, что врачи все время пытаются убедить меня, что я ненормальный. Если бы я сломал руку, то стал бы большим поклонником западной медицины. – А как насчет Пола? – Пол – для девчонок. – Мне Пол больше всего нравится, – застенчиво улыбается Клэр. – Ну, ты же девочка. – А почему Пол для девочек? «Будь осторожен»,– говорю я себе. – Ну, знаешь… Пол – он, ну, милый «битл», да? – Это плохо? – Нет, вовсе нет. Но парням больше интересны те, кто классные, и Джон – это классный «битл». – Да. Но он умер. – Можно оставаться классным даже после смерти,– смеюсь я,– На самом деле это гораздо легче, потому что не состаришься, не растолстеешь и не облысеешь. Клэр напевает начало песни «Когда мне будет шестьдесят четыре». Двигает на пять клеток вперед свою ладью. Я могу сделать мат, говорю ей об этом, и она торопливо убирает ее на место. – Ну и почему тебе Пол нравится? – спрашиваю я, поднимая голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как ужасно она покраснела. – Он такой… красивый,– отвечает Клэр. То, как она это говорит, заставляет меня задуматься. Я смотрю на доску, и до меня доходит, что если Клэр сейчас возьмет моего слона своим конем, она выиграет. Задумываюсь, говорить ей или нет. Если бы она была немного помладше, сказал бы. Двенадцать лет – это возраст, когда уже нужно решать самой. Клэр задумчиво смотрит на доску. До меня доходит, что я ревную. Господи! Я не верю, что ревную к чудаку‑мультимиллионеру, рок‑звезде, который Клэр в отцы годится. – Да уж, – говорю я. – Кто тебе нравится? – озорно улыбается Клэр, глядя на меня. «Ты»,– думаю я, но вслух не говорю. – В смысле, когда я был в твоем возрасте? – Ну да. |
