|
Цикады поют во всю силу.
– Я не хотела напугать тебя. – Ну, у тебя это получилось. Но обычно я чувствую себя спокойно, когда ты за рулем. Просто… – Что? – Я попал в аварию, когда был маленький, и не люблю ездить в машине. – О… извини. – Нормально. Эй, сколько времени? Клэр включает свет. На часах 00:12. – Боже. Я опоздала. Как я покажусь, вся в крови? Она выглядит такой растерянной, что я начинаю смеяться. – Давай так. – Я провожу левой ладонью у нее над верхней губой и под носом. – У тебя кровь пошла носом. – Хорошо. – Она заводит машину, включает фары, возвращается на дорогу. – Этта перепугается, когда увидит меня. – Этта? А как же родители? – Мама уже, наверное, спит, а папа сегодня ушел на покер. – Клэр открывает ворота, и мы проезжаем. – Если бы мой ребенок уехал на машине в день получения водительских прав, я бы сидел на крыльце с секундомером. Клэр останавливает машину так, чтобы из дома не было видно. – А у нас дети есть? – Извини, закрытая информация. – Я затребую ее по закону «О свободе информации». – Как пожелаешь. – Я осторожно целую ее, чтобы не размазать фальшивое кровотечение.– Сообщишь, когда выяснишь. – Я открываю дверцу машины. – Удачи с Эттой. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи. Я выхожу из машины как можно тише. Машина скользит вниз по дороге, за угол, и растворяется в ночи. Я иду следом в свою постель в долине под звездами.
27 СЕНТЯБРЯ 1987 ГОДА, ВОСКРЕСЕНЬЕ(ГЕНРИ 32, КЛЭР 16)
ГЕНРИ: Я материализуюсь в долине, около пятнадцати футов к западу от поляны. Чувствую себя ужасно, кружится голова, тошнит, поэтому несколько минут просто сижу и пытаюсь прийти в себя. Холодно и пасмурно, я опускаюсь в высокую бурую траву, которая врезается мне в кожу. Через некоторое время мне становится получше, все тихо, я встаю и иду на поляну. Клэр сидит на земле, у камня, опершись на него. Она ничего не говорит, просто смотрит на меня, и мне кажется, что со злостью. «Черт, – думаю я. – Что я натворил?» У нее сейчас период Грейс Келли; на ней голубое шерстяное пальто и красная юбка. Я дрожу и ищу коробку с одеждой. Нахожу ее, облачаюсь в черные джинсы, черный свитер, черные шерстяные носки, черную куртку, черные ботинки и черные кожаные перчатки. Я выгляжу так, как будто собрался сниматься в фильме Вендерса. Сажусь рядом с Клэр. – Привет, Клэр. Ты в порядке? – Привет, Генри. Держи. – Она протягивает мне термос и пару сандвичей. – Спасибо. Мне что‑то нехорошо, я попозже съем. – Я кладу сандвичи на камень. В термосе кофе, я делаю глубокий вдох. Мне становится лучше уже от самого запаха. – Ты в порядке? Она не смотрит на меня. Внимательно присмотревшись, я понимаю, что она плакала. – Генри, ты можешь кое‑что для меня сделать? – Что? – Я хочу сделать одному человеку очень больно, но я еще маленькая и драться не умею. Ты мне поможешь? – Ух ты. О чем ты? Кого наказать? За что? – Я не хочу об этом говорить, – отвечает она, глядя в колени. – Тебе моего слова будет достаточно, что он полностью это заслуживает? Думаю, я знаю, о чем речь; кажется, эту историю я уже слышал раньше. Я вздыхаю и пододвигаюсь поближе к Клэр, обнимаю ее. Она облокачивается на мое плечо. – Это ты о парне, с которым ходила на свидание, так? – Да. – И он оказался мерзавцем, и ты хочешь, чтобы я его в порошок стер? – Да. – Клэр, многие парни оказываются мерзавцами, я и сам был жутким мерзавцем… – Спорю,– со смешком говорит Клэр,– что ты не был таким ужасным мерзавцем, как Джейсон Эверлей. |
