Жениться на незнакомой девице тоже не хотелось, тем более сам Филипп испытывал симпатию к младшей сестре де Армарьяка, но…. кровь. Все дело в крови, которая прольется на алтарь для поддержания купола.

— Как же все это мерзко, — Филипп разозлено стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

Большая власть — не меньшие обязанности. Увы. Месье де Грамон всегда говорил, что их положение дано им не просто так: они в ответе за собственный народ, за безопасность остальных граждан Франкии. Все это накладывало обязательства на дофина и фаворитов.

Когда мальчишки попытались взбунтоваться, заявив, что остальные страны же как-то справляются, «цепной пес» отправил всю шестерку на границу с Окрайной, куда Спания протянула свои руки.

Месье Филипп надолго запомнил пустой взгляд женщин, над которыми надругались, и изувеченные трупы солдат, которые остались после элитных отрядов Инквизици. Тогда месье де Грамон заставил дофина и фаворитов обойти всех раненых и умирающих, попытаться помочь не совсем безнадежным, а потом спросил, готовы ли они из-за своих желаний обречь Франкию на такое?

Дофин…. О! Филипп надолго запомнил, как поменялся взгляд Луи. Да и остальные юноши уже не становились в позу, требуя «свободы». Да стоила ли та свобода, если придется заплатить ТАКУЮ цену?!

Очередная мадемуазель… как ее Софи де Амонди.

Филипп ее помнил: смешливая рыжеволосая девушка. Юная мадемуазель поглядывала на него поверх веера и смущенно отбивалась от подруг, которые подталкивали ее локтями в сторону столичного гостя. Естественно Филипп делал вид, что не замечает внимания девушки — не хватало только давать несбыточные надежды!

Фаворит пробежался глазами по данным мадемуазель. Итак, два активных дара: лекарский и артефакторика. Уже хорошо, поток магии пойдет как надо, двойным узором. Филипп одернул себя, он уже хотел, чтобы мадемуазель Софи подошла! Морщинка на лбу юноши разглаживалась по мере того, как фаворит сверял записи о девушке и список требований: юная де Амонди подходила подо все!

— Итак, посмотрим, что у вас в родословной, мадемуазель, — пробормотал Филипп, все больше воодушевляясь.

Юноша терпеливо прослеживал все связи, помня о том, что должно быть не менее восьми условных связей с женой Луи Первого или фаворитов, с теми, чья кровь первой пролилась на алтарь. Филипп чертил карту вряд ли понятную остальным людям, вычисляя магические потоки. С каждым годом становилось все тяжелее уследить за вывертами наследования, да еще увязать это с остальными требованиями к невестам. Когда-нибудь… не останется никого, что станет тогда, думать не хотелось.

От мрачных мыслей Филиппа отвлек магический огонек, зажегшийся на восьми вершинках родовых деревьев. Сошлось! Пентаграмма так же должна сработать, как и расчетные данные.

— Эрик! — Позвал фаворит пажа, — бумагу и перо! Живо! И прикажи закладывать лошадей в столицу!

Филипп был так воодушевлен находкой, что не обратил внимания, как блеснули глаза пажа. И уж тем более фаворит не видел, как из академии в Бордо выехало два гонца. Один поехал в Парисс, прямиком к месье де Грамону, а второй, выждав пока месье Госс скроется за горизонтом, свернул в сторону Наварры…

Окрестности Парисса

Немного ранее событий в столице.

— Срочное донесение для месье де Грамона! — Выдохнул паж, спрыгивая с лошади.

Молоденький парнишка передал поводья подбежавшим грумам и облегченно вздохнул: путь был сложным и едва ли по силам ребенку. Впрочем, почти военное время не оставляет никаких вариантов, а уж пажам в свите дофина и фаворитов остается совсем мало свободы в решениях. Сам Госс не жаловался: он был единственным мужчиной в роду, и ему пришлось стать опорой для матери и сестер. Место в королевской свите позволяло его семье держаться на плаву.