Арина Ларина. Жених эконом-класса
– Николаева, ты клад! Повезет же какому-то мужику! – громогласный рекламный слоган в исполнении Елизаветы взмыл под своды метрополитена, гулко ткнулся в яркую цепь светильников и шлепнулся на головы пассажиров, напряженно высматривавших в недрах тоннеля огни приближающегося поезда. Народ с нескрываемым интересом начал коситься в сторону «пиарщицы» и ее покрасневшей спутницы. – Но нас что попало не устроит, вариант должен быть не временным, а постоянным, как мавзолей или пирамида Хеопса. – Лиза решила внести коррективы в свое выступление, сурово отсекая неблагонадежных представителей сильного пола, связанных узами брака, но мнящих себя свободными. Катя тоскливо возвела глаза к потолку. Подруг ближе Лизы у нее не было, но как иногда хотелось заклеить любимой подруге рот… – Лизавета, ори потише, – безнадежно вздохнула она, сосредоточенно разглядывая гранитную плитку под ногами. Но мадемуазель Кротова тихо говорить не умела. Елизавета вообще ассоциировалась у окружающих с небольшим торнадо, налетавшим и подминавшим под себя все: внимание, мысли и попытки противостояния. После ее набегов от оппонентов в моральном плане оставалась лишь гладкая поверхность. Иногда мокрое место. Лиза Кротова была крупной, но блеклой девицей, с лихвой компенсировавшей недостатки внешности манерой общения. В любой компании она была не центром, а центрифугой, закручивавшей всех в нужном ей направлении. Женщины Кротову любили как некондиционный товар на рынке невест, который не составляет конкуренции и потому не опасен, а мужчины побаивались. Невзирая на перманентное отсутствие личной жизни, Лиза излучала оптимизм, как термоядерная бомба радиацию, сметая все на своем пути. Спас ситуацию сквозняк, вытянувший из тоннеля грохочущую электричку. Но спасение это оказалось временным: Кротова всегда доводила мысль до конца, поэтому проще было ее выслушать, чем пытаться перебить. – Запомни, Николаева, хорошо быть найденным кладом. Бабы – не золото, долго храниться не могут! Особенно в земле! Тут Елизавета начала радостно ржать. Видимо, фантазии на тему плохо сохранившейся подруги ее чрезвычайно развеселили. Если бы все происходило тет-а-тет, то Катя легко пережила бы мелкие недостатки кротовского воспитания, но в переполненном вагоне электрички обсуждение перспектив ее личной жизни и стратегии добывания будущего счастья раздражало невероятно. Поэтому она аккуратно ткнула Елизавету в бок и прошипела: – А слабо помолчать полчаса? – Слабо! – еще громче загоготала Кротова. Она свято верила в то, что таким образом излечивает любимую подругу от комплексов, мешающих той строить отношения с окружающим миром. Именно мягкотелость и излишки воспитания позволяли мужчинам портить жизнь вот таким рафинированным интеллигенткам. – Клад должен лежать на поверхности! – Да, – неожиданно поддержал ораторшу тощий субъект лет пятидесяти, с остатками взъерошенной прически на лысеющем черепе. – Женщина должна подавать товар лицом, а не прятать мятые помидоры на дне. Мы имеем права на достоверную информацию! – Значит, так, юноша, – Кротова резко развернулась и смерила борца за справедливость презрительным взглядом. – Во-первых, у нас все свежее, а если вам подсовывают гнилые помидоры, значит, вы того заслуживаете. Во-вторых, как я посмотрю, вам вообще давно пора на диету. Мы не ваша целевая аудитория! – И что я должна выкладывать на поверхность? – ехидно поинтересовалась у Лизы Катерина, когда они вышли из подземки на скользкий мартовский асфальт, обильно покрытый ледяной коркой и гостеприимными лужами. – Все! – Боюсь, все – это слишком щедро. Обилие достоинств может отпугнуть потенциального клиента, – с горькой иронией констатировала Катя, оглядывая себя в стекле ближайшей витрины. |
