Михаила Бога выволокли вон, Вениамину Прокофьевичу вернули отнятый микрофон, и он хладнокровно продолжил:

— Несмотря на экспансивное выступление свидетеля, его словам безусловно можно верить. А что из Кукушкиной медик никакущий, я могу самолично подтвердить, как пострадавший от ее искусственного дыхания вплоть до синяков и до потери этого самого дыхания. Если в студии найдутся желающие, я продемонстрирую им интимные последствия оказанной мне помощи… — Вениамин Прокофьевич принялся снимать с себя рубашку, однако был остановлен предостерегающим шевелением кавказских усиков.

— Мы вам верим, — произнес Оганезов. — У вас все?

— Как это все! — возмутился ветеран. — Я только начал! А что касаемо нашей Досифеи, то про нее известно, что, будучи всего три дня замужем за Владимиром Кукушкиным, да еще и неформально, без государственной регистрации отношений, она похитила у него паспорт его бывшей жены и ее честное имя.

Несгибаемый Вовик Кукушкин поднялся со своего места, держа перед собой, вместо щита, портрет матери.

— Вот и мама моя то же самое подтвердит, — произнес он. — Едва успели сберкнижку спасти от этой вертихвостки!.. Но не о том хочу сказать, граждане, а хочу обратить ваше внимание на то, как мы воспитываем наших девушек. Согласно предложенному мной проекту, я требую, чтобы в городе установили закон, по которому юные, морально неустойчивые особы вручались для перевоспитания морально состоявшимся пожилым гражданам… В свете этого прошу передать мне на воспитание трех отроковиц образцовой внешности и антиобщественного поведения для проведения практических опытов! — И с размаху опустился на место.

Плечистая ассистентка взмахнула «аплодисментами», Мамаков снисходительно отозвался на речь оратора:

— Очень интересное и своевременное предложение… Потому что преступность и аборты среди молодежи постоянно растут… Пожалуй, мы рассмотрим эту проблему на ближайшем заседании городского совета. Не исключено, что вопрос о передаче девиц будет решен положительно.

Вениамин Прокофьевич, переждав вал рукоплесканий, продолжал:

— Факт незаконного присвоения документов подтверждают Иван Филиппович со своей умершей женой Олимпиадой Петровной, которая клянется, что никакой Кукушкиной в загробном мире сейчас не наблюдается и, следовательно, смерть Мухановой — чистой воды шарлатанство и жульничество! И еще Муханова упросила свою подругу Песоцкую, воспользовавшись ее родством с Иваном Филипповичем, по совместительству сотрудником газовой службы, загрузить багажник заправленными газовыми баллонами, надеясь, что мощностью взрыва можно будет объяснить исчезновение всяких следов ее присутствия в автомобиле и небывалый по силе пожар.

Иван Филиппович помахал рукой в знак верности сказанного, а Олимпиада Петровна бурно закивала, незримо паря над креслами.

— Потому что моя дочка всегда помогала погибшей, — сказал кладовщик, — по любви своей к подруге и всегдашней готовности ей помочь, за что теперь ее обвиняют во всяких смертных грехах и мешают побеждать на выборах.

— Но для чего, спросите вы, Муханова-Кукушкина совершила все это? — Вениамин Прокофьевич окончательно сжился с ролью обличителя. — А для того, чтобы незаметно пробраться во власть и устроить в нашем городе если не конец света, то какую-нибудь революцию! А помогала ей в этом ее подруга певица Шторм, в прошлом — Садильникова!

Продюсер Оганезов негодующе вздернул пепельный ус, но не отважился прервать ветерана.

— Итак, Садильникова, будучи в городе проездом, притворилась Мухановой, но так, чтобы в том можно было обвинить Песоцкую, застраховала автомобиль подруги, который потом подвергся крушению, испортила тормоза.