Нет, пора перешерстить все окрестные мусорки и найти наконец работающий телевизор, решила я. Когда читаешь про любовь – это одно, а когда видишь ее своими глазами – совсем другое. Тем более, в ночное время показывают то, чего в книжках уж точно не вычитаешь. Надо же наконец как-то объяснить эту сторону жизни Лягусику, пока не совсем поздно…

Лягусик взяла поводок и пошла на пустырь, а я с Агнессой Софокловной – к ней в гости на четвертый этаж. Оттуда я позвонила к бабке Клеопатре. Юлька, очевидно, ждала звонка.

– Слушай, Люстрель, тут у нас дурдом какой-то. Срочно требуется бык!

– Какой еще бык, блин?!

– Откуда я знаю! Она утверждает, что Наталья должна была привезти ей быка!

Я задумалась. Может быть, бабка больше не царица Клеопатра? Может, у нее обострилась мания величия, и она вообразила себя директором мясокомбината?

– А на что он ей? Она мяса, что ли, хочет? – осторожно осведомилась я.

– Ты не поверишь – она его в жертву принести хочет…

И тут трубку у Юльки отобрала безумная Клеопатра.

– Быка Аписа лунорогого мне дайте, быка златого, воскресающего ныне! – провозгласила она зычно.

– Вот-вот, золотого быка! – умудрилась крикнуть в микрофон Юлька. – Слушай, а это не тот, что у тетки на шкафу стоит?

У Натальи дома столько всяких фигурок, что среди них не то что бык на шкафу, но и живой бык в натуральную величину спокойно затеряется. Она их реставрирует и сдает в салоны. То есть, реставрировала…

– А если не придет божественный бык, и не свершится тризна по обряду, под утренней звездою Гор, и лунный бык Осирис жизнь Сету не отдаст, то приложу к груди я пару скорпионов! – пообещала Клеопатра. – И будут мне кранты!

– Так бы сразу и сказала! – обрадовалась я понятному слову. – Юлька, Юлька, что там у нас заместо скорпионов?

– Понятия не имею! Она меня прочь гонит! Говорит, чтобы я ей быка привела, а без быка ночевать не оставит!

– Так, ясно… Жди, я отзвоню.

Предупредив Агнессу Софокловну, что минут через пятнадцать вернусь, я поспешила в подвал, включила электроплитку и сварила яйцо вкрутую. Потом прихватила ножницы, лист бумаги, авторучку и пошла вскрывать Натальину квартиру.

То, как менты опечатывают квартиры с покойниками, меня с детства умиляло. Они заклеивают дверь полоской бумаги со штампом своего учреждения. И ставят что-то вроде подписи. Папанька много смеялся над этим приколом, приговаривая, что лучшее средство в таком разе – обыкновенное яйцо. Он научил меня переводить печати при помощи крутого яичка. Получается бледновато, но для ментов всегда сходило и теперь сойдет.

Клей я рассчитывала найти у Натальи.

Я не имела возможности провести полноценный обыск, все-таки меня ждала Юлька, точнее, не меня, а быка. Бык действительно стоял на шкафу и был мне по пояс. И не просто стоял, а на целом постаменте, вроде железобетонной плиты. Один рог у него был обломан, левой задней тоже не хватало.

Я кое-как спустила это безобразие со шкафа на пол и задумалась.

Опять в моей памяти возникло лицо нашей химички.

И более того – возник ее голос!

– Клоповник, я не понимаю! Что бы ты ни смешивала, у тебя получается жидкость для выведения пасты от шариковой ручки!

– Еще взрывчатка, – тихонько добавила я-маленькая.

– Или взрывчатка!

Так, подумала я-сегодняшняя, не пыталась ли Наталья изготовить из картофеля взрывчатку? Какой-нибудь доморощенный динамит? Или, что скорее, жидкость для выведения пятен! При ее профессии многое приходится изготавливать собственноручно. Скажем, разводить краски на яйце… не забыть бы про яйцо…

Я вытащила быка на лестничную клетку, вернулась, изготовила несколько бумажек с печатями и, уходя, заклеила дверь.