– Ваша маленькая подружка очень вас любит, – заметила женщина.

Он с сомнением покачал головой:

– Она еще ребенок.

– Но ее отец, – продолжала Луиза, – он к вам относится плохо, да?

– Он просто чокнутый, – небрежно сказал Брэзил и вдруг задумался: – А может, это Робсон ему позвонил?

– Вы считаете, Робсон знает?

– В наших краях, – улыбнулся Брэзил, – все знают обо всех.

– Значит, вы и обо мне... – начала она.

Ее прервал стук в дверь – громоподобный стук, чуть не сорвавший дверь с петель. Дог вскочил и настороженно замер в стойке.

– Входите, – сказал Брэзил, коротко и хмуро улыбнувшись женщине, – не заперто.

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял человек среднего роста в блестящем черном прорезиненном плаще по самую щиколотку. Из-под полей низко надвинутой серой шляпы сверкали черные, слишком близко посаженные глаза. Бледный костлявый нос выдавался вперед над косматыми седыми усами и короткой бородкой. В руке человек сжимал палку из яблоневого дерева.

– Где моя дочь? – загремел человек. Голос у него был глубокий, мощный и звучный.

Лицо Брэзила походило на флегматичную маску.

– Привет, Грант, – сказал он. Человек шагнул вперед:

– Где моя дочь?

Дог заворчал и оскалил зубы. Луиза окликнула его:

– Франц!

Пес посмотрел на нее и слабо замахал хвостом.

– Эвелин здесь нет, – сказал Брэзил.

– Где она? – свирепо зыркнул на него Грант.

– Не знаю, – спокойно ответил Брэзил.

– Это ложь! – Грант обвел горящими глазами комнату. Костяшки пальцев, сжимавших палку, побелели. – Эвелин!

Луиза Фишер, улыбаясь, словно ярость бородача ее забавляла, заметила:

– Вы ошибаетесь, мистер Грант. Здесь нет никого, кроме нас.

Незваный гость презрительно стрельнул в нее бешеным глазом:

– Ах-ах! Проститутка подтверждает слова преступника!

Он зашагал к спальне и скрылся в ней.

– Видали? – улыбнулся Брэзил. – Он чокнутый. Он всегда так разговаривает – как герой плохого детектива.

Луиза улыбнулась ему в ответ:

– Главное – спокойствие.

– Я спокоен, – сухо отозвался он.

Грант, выйдя из спальни, протопал к задней двери, отворил ее и пропал из виду.

Брэзил осушил очередной бокал и поставил его на пол возле кресла.

– Погодите, когда он вернется, будет еще один фейерверк.

Бородач вернулся в комнату, молча прошел к передней двери, распахнул ее и, держась за щеколду рукой, яростно стукнул палкой об пол:

– В последний раз тебя предупреждаю: оставь мою дочку в покое! Больше я предупреждать не буду!

Он вышел вон, хлопнув дверью.

Брэзил с тяжелым вздохом покачал головой:

– Чокнутый. Абсолютно чокнутый.

– Он назвал меня проституткой, – сказала Луиза. – Что, все местные!..

Брэзил не слушал ее. Он вскочил с кресла и надел шляпу и плащ.

– Смотаюсь-ка я туда и погляжу, как у нее дела. Если она доберется до дома раньше его, все будет о'кей. Нора – это ее мачеха – о ней позаботится. Но если Эвелин не успеет... Я быстро! – И он скрылся через заднюю дверь.

Луиза Фишер сбросила лодочку с левой ноги и встала, пробуя перенести вес на больную ногу. Три осторожных шага убедили ее, что нога занемела, но к ходьбе вполне пригодна.