- У вас свой дом? - обратилась к Ирине сидящая напротив толстуха, которая только что поливала грязью новобрачную.

У Ирины не было ни малейшего желания общаться с беспардонной мадам, но, с другой стороны, не  имелось оснований и для того, чтобы резко отшить неприятную особу, а потому она сдержанно ответила:

- Нет, я живу в городской квартире.

- Знаете, как хорошо иметь собственный дом! - воодушевилась матрона. - Не понимаю, как можно жить в муравейнике... - Брезгливо поджав губы, она горделиво оглядела присутствующих - слышит ли ее кто-нибудь? Удостоверившись, что зрители есть, назойливая гостья продолжала: - И у мужа, и у меня есть машина, так что мы не в стороне от культурных мероприятий, имеем возможность посещать театры, концерты, выставки.

- Особенно выставки ювелирных украшений и демонстрацию достижений высокой моды, - ввернул шпильку юный сосед Ирины.

Та сохраняла невозмутимый вид, мысленно отметив, что подколка парня - точно по адресу. В общем-то, он мог бы и промолчать, но ведь толстуха сама подставилась. Попридержала бы язычок, и никто не обращал бы на нее внимания. А ей захотелось похвастаться, вот и стала объектом насмешек. Мадам достигла уже шестьдесятпоследнего размера одежды, три ее подбородка лежали в вырезе сильно декольтированного платья, явно от дорогого кутюрье и сшитого на заказ, - тут злоязычный юнец попал в цель, упомянув о достижениях высокой моды, рассчитанных на худосочных девиц баскетбольного роста, но уж никак не на дам необхватных размеров. Ирина недоумевала, зачем гостья обнажила свои увядшие, рыхлые телеса? Можно ж было выбрать другой фасон вечернего туалета.

В отношении выставки драгоценностей шпилька юного оппонента тоже попала в цель. Пухлые пальцы гостьи были щедро унизаны кольцами, и каждый бриллиант - не менее полукарата, а центральный - почти булыжник. В ее ушах болтались серьги, в них суммарно набежит карата четыре. Из-под жирных подбородков сбегала витая цепочка из трех сортов золота, отягощенная подвеской, в которой сверкало еще каратов пять-шесть, а в пухлое запястье врезался увесистый браслет, в котором каратов просто не сосчитать. На фоне палевого платья и сильно поредевших волос, окрашенных в тон туалету (“И зачем выбрала такой цвет? - изумлялась Ирина. - Он же ее еще больше толстит и старит”), сверкающее в свете многосвечевых люстр бриллиантовое великолепие смотрелось дико. Видно, вопреки ее утверждению, супруг не баловал благоверную совместным посещением “культурных мероприятий”, вот она и решила использовать представившуюся возможность по максимуму - на людей поглазеть, себя показать, а потом с удовлетворением отметить: “Вошла я - равных не было!” Получилось же наоборот - на фоне демократично одетых студентов молодящаяся матрона с обнаженными жирными плечами, увешанная бриллиантами, как новогодняя елка сверкающими игрушками, выглядела нелепо и смешно.

- В нашей городской квартире мы вообще не бываем, - откровенничала гостья, проигнорировав реплику парня. - Живешь, как в картонной коробке, слышно соседей и снизу, и сверху, и справа, и слева.

- Бедняжка, - фальшиво посочувствовал молодой человек.

Дама кинула на него пренебрежительный взгляд и продолжала:

- А в своем доме сама себе хозяйка, ходи хоть голая.

- И что самое характерное - никто в бинокль не следит, - ехидно прокомментировал неугомонный сосед и прибавил со смешком: - А то рискует стать импотентом.

- Вы хам! - взвилась матрона, фигура которой эстетических чувств и в самом деле не вызывала.

- Ага, - невозмутимо согласился нахал и невинным тоном оповестил: - Зато не импотент.

Поняв намек, супруг дамы неодобрительно покосился на него, но промолчал.

- И зачем только Борис пригласил эту голытьбу... - скривилась толстуха.

- Подкормить решил богатый дядечка нищую студенческую братию, - осклабился ее оппонент.