Андре снова отложил рукопись. Откуда все это было известно писательнице? Тем более, то, что они говорили! Нет, наверняка она все это выдумала: с такими подробностями предания не рассказывают.

Но было трудно сказать, что было старинным преданием, а что — выдумкой самой Герд.

Во время чтения у него созрела одна мысль: та, что написала все это, любила писать. И многие в роду Людей Льда обладали таким даром.

Не являлось ли это первым признаком того, что в ее жилах текла кровь Людей Льда?

Это была лишь туманная и необоснованная гипотеза. Но мысль эта понравилась Андре. У него возникло желание читать дальше.

«— И как же вы думаете проехать из долины Эстердала в Свег? — спросил крестьянин.

— Мы поедем напрямик.

— Нет, нет, — сказал крестьянин, качая предупредительно головой. — Мы никогда не ездим этим путем, это очень опасно. Возвращайтесь в Мору, пока еще не поздно, и не думайте поехать через лес, тянущийся от нас к Херьедалену! Вы никогда не выберетесь оттуда.

— Детские сказки! Двое воинов и священник! Думаешь, мы испугаемся волков? Или медведей? В разговор вмешалась жена крестьянина.

— В этих лесах следует опасаться другого, господа, — сказала она.

— Разбойников?

— Речь идет не о них.

— Если ты хочешь запугать нас ведьмами и водяными, ничего не получится! Мы не суеверны. А в случае чего нам поможет священник.

Слова, сказанные славным Дидериком Свердом, свидетельствовали о том, что он не чужд был мифических представлений о действительности.

— Священник может вам пригодиться, — согласилась жена крестьянина. — Но ведьмы не любят, когда их тревожат.

— Ну хорошо, тогда скажи нам, чего мы должны опасаться. Не можем же мы ходить вслепую.

— Вы можете заблудиться, — сухо заметил крестьянин.

— Это нас не пугает. Мы не дети.

Но крестьянин упрямо настаивал, на своем эльвдальском диалекте, стараясь говорить как можно более внятно:

— Тропы там заколдованные. Мы сами никогда не ходим в тот лес. Ведь даже если человек думает, что знает, куда ведут эти тропинки, неведомые силы все равно поведут его по той тропе, на которую не следует ступать людям.

— Мы будем ориентироваться по солнцу и по деревьям.

— Солнца в чаще не видно, и ветры туда не долетают, так что на стволах деревьев нет никаких следов. Его жена встала и, обращаясь к своему мужу, произнесла на диалекте, который никто из присутствующих толком не понимал, ведь это был один из самых трудных диалектов в Швеции:

— Снова начался дождь, пойду-ка я схожу в хлев.

Муж кивнул, и она ушла. Никто из приезжих не понял ни слова.

После ее ухода на некоторое время воцарилось молчание. Дидерик Сверд потянулся, сидя за столом. Его ноги высохли и согрелись возле печки и снова обрели чувствительность. Ступни ног у него были мозолистыми и костистыми, и к тому же грязными. Но эти ноги всегда выручали его в долгих походах, в битвах и на ночном дежурстве.

Дидерика клонило в сон от резкого, брюзгливого голоса священника, звучавшего у него над ухом.

— Так какая же опасность подстерегает там людей? — спросил тот.

Крестьянин внимательно посмотрел на него и сказал:

— Разве вы никогда не слышали о девственницах Варгабю?

— Нет, а что это такое? — с усмешкой спросил Дидерик Сверд. — Слово «девственница» меня очень привлекает, надо сказать. Они молоденькие и хорошенькие?

— Если вам дорога жизнь, вам следует держаться подальше от этих дев.