Многие усадьбы стояли пустыми уже пять лет, после эпидемии чумы. Впрочем, вряд ли это была чума, скорее всего это была какая-то инфекционная болезнь, унесшая более половины населения деревни. Дом Нильса Эрса готов был развалиться, теперь на этом месте бродили козы. В хлеву Олы Бранта поселились совы, страшно кричавшие по ночам.

В деревне не оставалось ни одного молодого парня.

Сначала Кайса не понимала причины своей тоски, которая становилась все сильнее и сильнее, разрывая ее на части. В таких случаях она стояла над обрывом и смотрела вниз, где протекала река. «Возьми меня с собой, — без слов умоляла она. — Унеси меня к тому, что маячит вдалеке и манит к себе…»

Она попросила разрешения уехать из Варгабю. Ей хотелось взглянуть на людей, узнать что-то новое.

Теперь она кое-что уже знала.

На прошлое Рождество она ходила к заутрене в эльвдаленскую церковь. Там она видела молодых мужчин и парней, и она поняла, чего ей так не хватало.

Ей не хватало другого человека, друга. Того, кто удовлетворил бы ее потребность дарить и получать взамен нежность. Того, кто заключил бы ее в объятия — и кого она могла бы обнять. Того, кто мог бы затушить огонь в ее теле, разгорающийся с каждым годом все сильнее.

Пару раз она, словно лунатик, сама убегала из Варгабю в другую деревню. Но ее возвращали назад, жестоко за это наказывая.

И вот теперь она смирилась.

Кайса знала, что она не одинока в этой своей тоске. Например, Кьерстин из соседнего двора, самая красивая и милая девушка в деревне, тоже тосковала. Она была на несколько лет старше Кайсы, и по утрам глаза ее были частенько красными и припухшими. Но Кьерстин никогда не осмеливалась покидать Варгабю, у не даже в мыслях такого не было. Она считала, что мир за пределами ее деревни жесток и опасен. Кьерстин боялась всего на свете, следуя неписаным законам, которым подчинялись местные жители на протяжении столетий. Ни Кайса и ни Кьерстин не понимали, что среди этих законов есть весьма удивительные, поскольку обе девушки не знали иной жизни. Полагалось, к примеру, ежегодно бросать в лесное озерцо всякую еду, чтобы осенью получить обильный урожай и достаток во всем. И никто не знал, зачем это нужно делать — все делали это, не рассуждая. Или, например, полагалось читать заклинания по вечерам, когда запирали на ночь скот, а также плевать на дверной засов, чтобы в хлев не забралась всякая нечисть. Каждое действие в повседневной работе сопровождалось определенным ритуалом. Новорожденных детей клали на некоторое время в дупло дерева, росшего возле реки…

О, так много нужно было всего знать! Но для девушек все это было совершенно естественным делом, они были уверены в том, что все люди так поступают.

Мир был таким огромным! Стоило только подняться на Большую гору, чтобы убедиться в этом. До самого горизонта виднелись холмы, покрытые голубоватой дымкой. И где-то далеко-далеко поблескивало на солнце озеро. Старики называли его озером Орса. Но никто никогда не бывал там.

Кайса часто думала о том, живут ли в этих глухих лесах люди. Будучи ребенком, она даже не верила, что кто-то живет в Эльвдалене, но потом сама убедилась в этом. В детстве весь ее мир ограничивался пределами Варгабю. Теперь она знала, что это не так. Может быть, в долинах, расположенных ниже, есть еще деревни? Нет, она не могла поверить в это, в мире не могло быть столько людей!

Старый Эрик Ольс говорил, что в далеком далеке тоже живут люди. Но, конечно, он просто врал, ведь не могли же жить люди за пределами мира! И он хотел, чтобы она поверила ему? Не такая уж она дура!

Кайса вздрогнула. Кто-то сердито позвал ее.

Она вскочила на ноги. Это была Бритта, живущая возле самого леса. Бритта была примерно такого же возраста, что и она, может быть, чуть моложе. Но Бритта была импульсивной, подвижной, своевольной. И не такой мечтательной, как она.